Жизнь евреев в России

Члены Еврейского комитета не были настоль мужественны или не были настолько свободны от влияния со стороны и свыше, чтобы отказаться от репрессивных мер по отношению к евреям, раз им было ясно, что первопричина крестьянских бед коренится в другой сфере; но вместе с тем, ступив на путь, предуказанный правительством, они не скрыли ни от себя, ни от государя, что на этой дороге встретится глухая стена, которая явится непреодолимым препятствием для достижения цели. «Есть множество уважений, – писал комитет в своем всеподданнейшем докладе, – кои один опыт может во всем пространстве их открыть и указать способы к ниспровержению тех препятствий, коих, по необходимости, должно ожидать в таком учреждении, которое более, нежели другое, подвержено противодействию навыка, упрямства, корысти, обольщения и, наконец, слабости исполнителей».

Быть может, комитет потому-то и согласился на меру выселения, осуществления которой никто на местах фактически и не требовал, что он сам не верил в эту возможность. Между тем создавалось желанное представление, будто комитет разрешил предложенную ему задачу, будто правительство взялось за искоренение зла, угрожавшего государственному благосостоянию.

Ожидания комитета оправдались: мера выселения встретила непреодолимые препятствия.

Для удаления евреев – шестидесяти тысяч семейств! – из сел и деревень был назначен трехлетний срок, к 1 января 1808 года. Правительство обещало оказать еврейскому населению поддержку для обращения к земледелию и развитию фабричной деятельности, но помощь была слишком ничтожна в сравнении с теми грандиозными расходами, которые в действительности требовались для перемещения десятков тысяч людей. Совершенно неподготовленные к физическому труду, обремененные семьями, лишенные всяких денежных средств, изгнанники должны были, оставшись без куска хлеба, перейти в города и жить там, не имея занятий. Уже вскоре обнаружилось, что правительство не в силах оказать даже ту малую поддержку, которую оно обещало; вместо поощрения к переселению в Новороссию для земледельческого труда правительство было вынуждено начать ставить преграды стихийному стремлению к переселению, охватившему часть изголодавшегося еврейского населения. Была введена очередь для переселенцев, тем не менее тогда же началось удаление евреев из деревень и сел, сопровождавшееся обычными ужасами насилия.

«Слухи и вести о выгодности переселения распространились по всем еврейским захолустьям, а последний срок выселения… изо дня в день всё грознее приближался… Не выбравшихся еще добровольно из деревень теперь гнали из них силою; пожитки неповиновавшихся уничтожали; оседлости их разоряли без сожаления!.. Евреи молили об отсрочке, вопили и стонали, но всё было напрасно: их беспощадно выпроваживали под конвоем крестьян и даже солдат!.. Их загоняли, точно скот, в местечки и городишки, и там, на площадях, под открытым небом, оставляли размышлять о превратностях судьбы!.. В пылу отчаяния они подавали всем властям целыми кипами слезные прошения о безотлагательном переводе их в земледельцы, в Новороссию…»[55] Среди изгнанников появились болезни, усилилась смертность. Возникло опасение эпидемий.

Князь Кочубей, ведавший делом переселения, сознавал бессилие правительства пред этой голодной толпой, молившей о хлебе; но могло ли правительство без ущерба, как ему мнилось, для своего престижа приостановить выселение?

Даже случайное стечение обстоятельств, открывавшее пред правительством возможность почетной капитуляции, не сломило настойчивости в осуществлении репрессивной меры.

«Государь Император повелел по случаю того, что Бонапарт созвал в Париже собрание представителей евреев, имеющее главной целью дать евреям разные преимущества и связать евреев всей Европы, созвать особый комитет для обсуждения того, не требует ли это обстоятельство принятия каких-либо особых мер относительно русских евреев»[56]. В состав вновь образованного комитета вошли Кочубей, Чарторыжский и министр иностранных дел граф Будберг. Князь Кочубей (с ним был согласен и Чарторыжский) представил записку государю (февраль 1807 г.), в которой указывал, что нельзя утверждать, будто правительство не может увидеть себя в необходимости отказаться от своих распоряжений, и поэтому он предлагал отсрочить переселение евреев, «поставив вообще нацию сию в осторожность против намерений французского правительства». Но Будберг, отрицая наличность какой-либо связи между Синедрионом и выселением евреев, высказался за то, чтобы закон был осуществлен во всей строгости.