Жизнь евреев в России

Действительно, ссылка на Францию должна была послужить лишь приличной маской. Фактически для отсрочки выселения имелись другие, притом весьма веские мотивы. Князь Кочубей указывал, что евреи могли бы быть частью переселены в города и местечки, но здесь нередко нельзя было найти даже убежища; некоторые города и местечки, населенные главным образом евреями, выгорели, и евреи-погорельцы не только не в силах оказать гостеприимство изгнанникам, но сами вынуждены уходить в деревни, а так как их туда не пускают, то они «бродят и скитаются». «Вообще, – откровенно резюмировал Кочубей, – ни сами они (евреи) не могут иметь способов, оставив нынешние жилища по селам, деревням и корчмам, найти оные себе в иных местах, ни правительство не может в том им подать никакого пособия».

Но и это компетентное суждение не могло побудить верховную власть уступить непреклонному требованию жизни. Благородное стремление улучшить положение бедствующего крестьянина, встречая на своем пути препятствие в основном государственном строе, не желало примириться с сознанием своего бессилия, и оно бросалось в сторону миража. Жажда действия, которая успокоила бы тревогу совести, побуждала высшую власть быть исключительно настойчивой. Государь соглашался в крайнем случае несколько смягчить меру выселения, но никак не отказаться от нее. Таков именно был смысл высочайшего рескрипта (1807 г.) на имя сенатора Алексеева, командированного в губернии черты оседлости, чтобы удостовериться, до какой степени местные обстоятельства могут способствовать или затруднить переселение евреев.

«Возлагая на вас приобрести на месте сие удостоверение, Я поручаю вам, войдя в рассмотрение способов, кои могут иметь евреи, чтоб в 1808 году из деревень переселиться; если найдете вы сие возможным и с настоящими обстоятельствами того края совместными, то вы и не оставите силою сего подтвердить всем гражданским губернаторам, чтоб общее Положение о евреях приводимо было повсеместно в точное исполнение.

Если же вы найдете, что предположение сие без крайнего разорения к назначенному сроку по настоящим обстоятельствам и среди разных необходимых забот, край сей ныне тяготящих, совершиться не может, тогда вы представите Мне как о действительных причинах сей невозможности, так и о средствах, коими бы можно было по крайней мере постепенно привести во исполнение те виды, кои в Положении о евреях для пользы края и для лучшего их самих устройства были поставлены».

Таким образом, не только была устранена возможность отменить выселение, но всё еще тлела надежда, что эту меру можно будет завершить в короткий срок. И в связи с этим было решено созвать в губерниях черты оседлости еврейских депутатов, которые указали бы средства к осуществлению положения 1804 года.

Яркие реальные факты слишком громко говорили о невозможности выселения в короткий срок; сенатор Алексеев не воспользовался предоставленным ему правом и не предписал губернаторам привести в действие закон; члены комитета, ознакомившиеся, между прочим, с мнением депутатов и отзывами губернаторов, также нашли невозможным совершить выселение к 1 января 1808 года. Ответить же на вопрос, необходимо и возможно ли вообще осуществление принудительного выселения, хотя бы и в течение более продолжительного срока, комитет не решался, не имея на то полномочий. Однако само заключение комитета довольно открыто наводило на мысль, что пора положить конец насильственной мере, совершенно отказавшись от нее. Но государь согласился лишь на слабое смягчение мероприятия: с января 1808 года должно было «без отлагательства малейшего и послабления» начаться переселение евреев частями с таким расчетом, чтобы в течение трех лет оно было совершенно закончено.

Благо требует жертв. Пусть сотни семейств были удалены из деревень, тысячи голодных бродили, ища хлеба. Именно это наводнение края бездомными нищими встревожило власть: мирное еврейское население грозило превратиться в элемент, опасный для общественного спокойствия. Из провинции шли донесения, что закон 1804 года невыполним. И тогда, наконец, когда бедствие евреев, достигнув крайних размеров, стало общим несчастьем, новый министр внутренних дел, князь Куракин, решился высказать категорически то, что всеми сознавалось, но о чем не смели говорить. И тогда только (29 декабря 1808 г.) было высочайше повелено оставить евреев на их местах «до дальнейшего впредь повеления», а затем учрежден новый комитет для рассмотрения вопроса о выселении под председательством известного деятеля В.С.Попова, близкого государю. «Намерение Моё, – говорилось в высочайшем указе, – в том состоит, чтоб все вообще препятствия и затруднения, в переселении евреев встретившиеся, были в совокупности рассмотрены, дабы на сих окончательных соображениях можно уже было основать положительные по сему отношению меры».

II