Жизнь евреев в России

Это благоволение в условиях того времени было многообещающе; чтобы оценить его значение, достаточно вспомнить, какую катастрофу еще недавно пережили евреи: высылка сотен тысяч душ из деревень грозила им самыми тяжкими последствиями. Теперь гнев был переложен на милость. И благоволение императора имело тем большее значение, что ему было известно, чего именно добивались евреи. Они ходатайствовали о восстановлении нарушенного равенства в области сословно-городского самоуправления, об ограничении над ними власти помещика и проч.; они также просили о том, чтобы им было разрешено торговать, курить вино и брать откупы, а следовательно, и жить по всей России. Несомненно, что высочайшее повеление, чтобы депутация отправилась в столицу и там выждала разрешения этих вопросов, указывало на близкую возможность благоприятного исхода ходатайства еврейских представителей. При таких обстоятельствах евреи тем более имели право надеяться, что правительство не прибегнет более к той мере – выселению из уездов, которая стоила им столь тяжких жертв.

Правда, ни одно из ходатайств депутатов не было удовлетворено; по-видимому, они даже не рассматривались правительством в подробностях. Но вместе с тем евреи обрели временный покой; их не тревожили. Однако когда величие России погрузило императора в мистический мир, и его политическое мировоззрение подверглось коренной ломке, евреи опять превратились в глазах правительства в корчмарей или нечестных торгашей. Еврей вновь стал громоотводом для различных государственных несчастий. Он, конечно, снова выступил и виновником бедственного положения крестьян.

Материалы, собранные комитетом сенатора Попова, этот голос жизни, эти факты обнаженной действительности – всё потеряло малейшую силу под напором предубеждения, пред обидной для правительства невозможностью принять какие-нибудь иные, более действенные меры для спасения крестьянина. Началась эпоха выселений, эпоха безнадежной борьбы суетливых законодательных регламентаций со спокойным упорством жизни.

Военный губернатор Черниговской губернии заявил, что евреи держат «в тяжком порабощении» казенных крестьян и казаков. Слово и дело. Немедленно (1821 г.) следует приказание удалить из селений евреев, за исключением, однако, тех, которые заняты казенной винной продажей, – нельзя же, чтобы из-за крестьян пострадали казенные интересы; но в будущем, по истечении срока старых контрактов, евреям не следует более отдавать в содержание кабаки. Это распоряжение было распространено (1822 г.) и на Полтавскую губернию.

А вскоре вопрос о выселении евреев из сел и деревень был выдвинут на ближайшую очередь во всей его прежней, искусственно созданной остроте.

Чтобы лишний раз рельефно оттенить установившееся в высших правительственных сферах отношение ко всему, что касалось евреев, следует остановиться на одном характерном обстоятельстве.

В начале 20-х годов сенатор Баранов (некогда работавший в качестве незначительного чиновника в комитете 1802 года, установившем меру выселения евреев из уездов), обозревая белорусские губернии, нашел местных крестьян – не только помещичьих, но и казенных – в тяжелом экономическом положении. Это привело к тому, что тотчас же было обращено внимание на евреев, и с целью принятия соответствующих мер во всех западных губерниях Комитет министров признал (сентябрь 1822 г.) необходимым образовать особый комитет из заинтересованных министров, который, занявшись общей еврейской реформой, разрешил бы и возникший вопрос. При этом, зная, по-видимому, как нервно относились в высших кругах к пребыванию евреев в уездах, проектированному Еврейскому комитету был назначен всего год с лишним. Однако постановление Комитета министров не было в ближайшие месяцы утверждено высочайшей властью, и поднятый вопрос оставался открытым. Но вдруг, без малейшего его обсуждения, вопреки решительному представлению комитета Попова, сделанному в 1812 году на имя Могилевского и витебского губернаторов, последовали (11 апреля 1823 г.) высочайшие указы о том, чтобы евреи без промедления, в течение полутора годов оставив свои дома и другие недвижимые собственности, переселились из уездов в города и местечки. И только после этого репрессивного указа Комитету министров было объявлено, что государь утвердил его предложение об учреждении Особого еврейского комитета, который рассмотрел бы и вопрос о пребывании евреев в уездах[60].

Таким образом, признавая, что столь жгучее, сложное явление, разнообразными нитями связанное с экономическим бытом обширного края, нуждается в тщательном рассмотрении, высшая власть вместе с тем предприняла против многотысячного еврейского населения двух губерний тяжелую исключительную меру, не подвергнув исследованию те обстоятельства, которые будто ее вызывали.