Жизнь и труды архиепископа Андрея (князя Ухтомского)

15–18 ноября 1927 года в Москве состоялся съезд сторонников ВВЦС, на котором присутствовали уфимские делегаты – еп. Усть-Катавский Антоний (Миловидов) и инокиня Саломия (в миру Александра Ивановна Зелинская, в свое время редактор «Заволжского летописца» [397] ). В числе прочих своих решений этот съезд объявил, что необходимость в автокефалистском движении отпала. Однако уфимские делегаты, в соответствии с рекомендациями своего съезда, заняли выжидательную позицию, твердо заявив, однако, о праве на существование автономной Церкви на территории Уфимской епархии. В опубликованных протоколах этого съезда выступлений еп. Антония не зафиксировано (возможно, их и не было); м. Саломия выступила дважды, отметив, что уфимская автокефалия организована с благословения еп. Андрея и согласно пожеланиям верующих епархии, а цель присутствия уфимцев на съезде по сути сугубо ознакомительная [398] .

В протоколе от 18 ноября, когда делегаты григорианского съезда высказывали свою признательность Советской власти за ее «добрую волю, самоотверженность и уменье в исцелении народных страданий и бедствий» и т.д., м. Саломия ограничилась чисто церковными аспектами: «Мы должны быть признательны Гражданской Власти за два величайших благодеяния: 1) отделение Церкви от Государства и 2) предоставление нам возможности выработать идеальную церковную конституцию» [399] .

В дальнейшем никаких контактов с ВВЦС, похоже, уже не было. Но в марте 1928 года еп. Андрей получил письмо за подписью управляющего делами ВВЦС еп. Бориса (Рукина), где ему предлагалось присоединиться к ВВЦС, предварительно покаявшись в «Асхабадской ошибке». 11 апреля в своем «Ответе 12 епископам» владыка Андрей написал, что никакой ошибки по отношению к старообрядчеству он за собой не знает, равно как и не признает полномочий ни ВВЦС, ни сергиевского Синода, ни обновленческого: «Все эти цезаропапистические центры я признаю одинаково антиканоническими и одинаково для Церкви вредными» [400] . На этом контакты с григорианами завершились.

2

Уфимские власти не могли допустить активизации сторонников «Декларации» – любая общественная жизнь, опиравшаяся на «чуждую идеологию», подлежала пресечению. Тем более что в Уфе существовали и сторонники еп. Иоанна – последователя терпимого в Москве митр. Сергия. И вот 21 апреля 1928 года жительница Уфы записывает в своем дневнике:

«Владыка Андрей уже давно не в Уфе, его сослали в Туркестан. Многих сослали, еще иных арестовали. Я не хожу в церковь…» [401] Вероятно, аресты происходили именно в апреле, так как в марте все еще заметны следы деятельности тех, кого затем удалят с территории Башкирской республики.

По отрывочным данным – из сохранившихся дневников и писем, газет, архивных документов – можно проследить их дальнейшие судьбы.

Еп. Старо-Уфимский Аввакум (Боровков), главный вдохновитель съезда 1927 года и временно управляющий Уфимской епархией, в 1928 году будет арестован и приговорен к трем годам ссылки, которую отбывал сперва в Челябинске, затем в Ульяновске, не переставая поддерживать связи со своими прихожанами. В 1930 году его вновь арестуют, и на свободу еп. Аввакум более не выйдет; 15 октября 1937 года его расстреляют [402] .

Еп. Бирский Вениамин (Троицкий), заменивший еп. Аввакума после его ареста, прослужит в Уфе до марта 1930 года, когда арестуют и отправят в лагеря и его; выпущенный оттуда по тяжелой болезни, поселится в ссылке в городе Мелекесс и будет расстрелян 16 апреля 1938 года в Куйбышеве [403] .

Еп. Стерлитамакский Марк (Боголюбов) был сослан на Дальний Восток. Из цикла статей, помещенных в «Красной Башкирии» под заголовком «Союз креста и преступления. О “подвигах” церковников в Стерлитамаке», видно, что в Башкирии он оставил после себя хорошо организованную церковно-приходскую жизнь и целую систему благотворительности и взаимопомощи, вплоть до поддержки узников «исправительных домов». Ярким проявлением принципов, которым следовали сторонники еп. Андрея, стали события вокруг попытки закрыть в Стерлитамаке православный храм: на его защиту выступило большинство горожан и, что стало неожиданностью для властей, в комиссию для ходатайства перед центральной властью вошли лидер местных старообрядцев Парамонов и два мусульманских муллы. Возмущенные газетчики призвали православных отказаться от помощи представителей «чуждых культов», виня во всем владыку Марка: «“Гражданин” с осанистой бородой, сиречь епископ Марк, перекочевавший во Владивосток, не оставляет своим попечением и Стерлитамак. Под руководством этого толстого и начитанного церковника, не лишенного ума и хитрости, подвизаются продавцы религии оптом и в розницу». С 1929 года владыка Марк был епископом Владивостокским, в 1930–1933 годах окормлял Читинскую и Забайкальскую епархию. Кафедры эти занимал, похоже, в соответствии с местами своего вынужденного пребывания, в 1934 году был арестован и 24 марта 1935 года приговорен к расстрелу.