Жизнь и удивительные приключения астронома Субботиной

Однако зима 1909 г. в этом отношении оказалась такой же тревожной. 13 февраля 1909 г. Нина Михайловна рассказывала Н. А. Морозову: «Я на 5 дней ездила в Москву и 4 дня провела в Собольках, потом папа захворал и я вернулась домой. Теперь он встал и выезжает»[756]. Сам Михаил Глебович относился к своим болезням не без юмора, несмотря на очевидную серьезность ситуации. 12 марта 1909 г. он писал старинному приятелю Владимиру Гавриловичу Глазову: «Дорогой Владимир Гаврилович! Так как я все продолжаю прихварывать мне не удастся побывать в Москве и лично с тобой повидаться, то решил обратиться к тебе настоящим письмом, отчасти чтобы сообщить о своем житье бытье, отчасти по деловой причине. Праздники Рождества я провел скромно в своей семье, приехали оба старших сына из Сормова <…>; был я сравнительно здоров, хотя и остерегался от всяких увлечений. На масленицу отправил жену и дочерей в деревню (под Можайском), набраться сил на свежем воздухе, так как Нина стала тоже очень часто прихварывать. Остался я один (и сын Сергей кончающий свои последние государственные экзамены в С.-П[етер]б[ургском] университете) пригласили меня добрые знакомые на блины, выпил там бокал шампанского и к моему крайнему изумлению у меня открылось сильное кровотечение (вероятно в почке имеется камень, который сдвигаясь причиняет [рваную] рану) и пришлось мне рабу Божию опять лечь в постель на целые 10 дней, а потом эта музыка через неделю после выхода из дому опять повторилась, хотя не надолго; и вот теперь приходится держать еще более строгий режим, а главное выслушивать ежедневно главным образом от жены ряд наставлений, пригодных <…> для прописей при прогимназии (чистописания). После Святой недели раздумываю взять отпуск и уехать к себе в деревню; заграницу, куда посылают доктора не поеду, в особенности к немцам и австриякам»[757].

Рис. 35. Надежда Владимировна и Михаил Глебович Субботины в кругу семьи. 1900-е гг. (Домашний архив И. Куклиной-Митиной)

Но уже 21 мая 1909 г. Сергей Субботин снова сообщал Борису Федченко: «Когда отсюда выберемся совершенно неизвестно, т[ак] к[ак] бедный папа опять захворал и уже 4-й день лежит (опять кровотечение и боль в почках) и сегодняшний день, день его именин проводим весьма грустно. Были у нас всякие знаменитые эскулапы но пользы большой от них нет. Нас очень тревожит то, что сердце сильно ослабло за последние 2 месяца…»[758]. 10 июля 1909 г. он снова писал Б. А. Федченко: «Долго не писал тебе, так как все это время было у нас очень тревожное. Я тебе уже писал об нездоровье папы, которое началось 16-го мая и к последним числам резко ухудшилось…»[759]. В тот же день Сергей писал маме Бориса Федченко, Ольге Александровне Федченко: «Позвольте поздравить Вас от всей нашей семьи в днем Вашего Ангела и пожелать Вам радости и здоровья на многие годы. Самому не удалось поздравить Вас, т[ак] к[ак] папа чувствует себя очень неважно и у нас теперь идут переговоры с московскими хирургами об новой операции, которую если делать, будут делать здесь в самом непродолжительном времени. Игорь из-за этой же причины отложил свой отъезд за границу»[760]. Через 10 дней, 20 июля, он снова писал Ольге Александровне: «Глубокоуважаемая Ольга Александровна. Только сегодня вернулся из Москвы, куда мы все без исключения переехали 15-го числа т[ак] к[ак] папе решено было делать новую операцию. Ее сделали слава Богу благополучно под хлороформом, так что она больших мучений папе не причинила. В правом боку оказался громадный нарыв в области почки и пузырь и его теперь вскрыли и папе сразу стало много легче и t сейчас нормальная. Делал операцию д[окто]р Модлинский[761] в своей лечебнице — так называемой хирургической лечебнице „Кни“ на Большой Ордынке[762]. Мы по очереди дежурим около папы а главная штаб-квартира наша на Дмитровской у Ольги Владими[ровны][763]. Приехал сюда[764] на день — на два посмотреть за хозяйством и взять кое-какие вещи. Вчера вернулся Игорь[765] из-за границы и уже на этих днях уезжает обратно в Макеевку»[766]. И восклицал, не в силах удержаться: «Каковы Петерб[ургские] доктора! Разрезали [здоровый] бок вместо больного!»[767] Так что операция, сделанная Михаилу Глебовичу в Москве в июле 1909 г., была уже второй.