Жизнь как неинтересное приключение. Роман

#На обед же я ел молча, как и учила в детстве мама, потому что иначе течёт изо рта на колготки, а это менять, стирать, сушить, гладить, – так и без обеда остаться можно, еще и подзатыльник отхватить. Да и невежливо это: кислыми щами в лицо собеседнику прыскать, пусть даже и в детском саду. Письки друг другу показывать – это ещё куда ни шло, потому что дети, изучение себя и себе подобных, психология у них такая, мозгов нет, а любопытство есть. Как пример можно привести и многих задержанных, тоже из праздного любопытства и антиобщественной дури. Был борщ вчерашний, столовали кулебякой и мантами средней проваренности, салат был зелен помидорами и капустой. Какао я вылил в цветочный горшок, – это у меня еще с детского сада гештальт. И так. Далее.

#Сразу после столовой мне на мобильный телефон позвонила моя жена и спросила, ходил ли я на обед, и как я вообще там, мент пархатый. Следует отметить, что жена моя без морозов да без ветров, несмотря на два высших гуманитарных образования, в истории не шибко сильна, честно говоря, бревно бревном, и не знала, что слово «пархатый» означает «больной», а именно «больной паршой», то есть грибковым заболеванием, которым чаще всего болеют курицы, а ещё чаще – петухи, и применялось в прежние времена, тёмные и нетолерантные, к лицам еврейской национальности, потому что, как свидетельствовали тогдашние медики, исходя из смутного опыта, в армии больше двух третей солдат, болевших паршой, были именно евреи. Считалось, что остальные ходили в баню, а русская баня, как известно – лучшее средство от всякой гадости. Надёргают, значит, берёзовых веток, в кипятке смочат и бьют друг дружку по голым жопам за всё хорошее, чтобы впредь неповадно было. И главное – выходят такие довольные, крякают, мол, как заново родились, то есть это как понимать: рождение – процесс мучительный, порой – смертельный, а они заново – и довольны? Еще и под лёд норовят прыгнуть, если зима. Как пример можно привести Боярского, когда он был французом и пел ланфренланфру, а всякому цивилизованному французу известно, что мыться три раза в неделю в аду чадящем, это самый что ни на есть разврат, это вам не девок гулящих полоскать в Сене, это вам даже не денисовские казачки с их вощеными усами и столичным прононсом, здесь утопия и deepfake сразу. Также супруга моя сообщила, что бык вовсе был не знамением, то есть не был, а банальной зрительной галлюцинацией, как побочный эффект от принимаемого мной снотворного, потому что уснуть не могу и всё тут. Совесть ли, страх ли перед карой небесной, незалепленным глазком камеры на лэптопе, никчёмностью жизни своей на возможном пороге её заката, вот опять же – закат может быть только у чего-то, что может закатываться, а значит должно иметь круглую форму, то есть получается, что жизнь это круг, пятно, арена-хуена, дыра сосущая, очко, педерастия какая-то, словом, говно, а не жизнь. Бессонница у меня ещё с лейтенантских погон, когда дежурил по ИВС, крутил ключами от скуки, собирал шнурки с пыльных ботинок, видосы на телефон снимал. И случилось так, что с женой не вышло, что она ни делала, не встает и всё, а с утра заступать, вот и вышел я нервный, морально подавленный, психически, так сказать, неустойчивый. Из-за чего и произошло.

#А произошло следующее. Обыкновенное рядовое. Надо понимать: из камер этих постоянно кто-то орёт и чего-то требует: кому воды, кому покурить, кому туалетной бумаги, кому прямую линию с президентом, средство от клопов, от скуки, лампочка у них, видите ли, тусклая и воздух несвеж. Дружочек, это всё-таки камеры. Канализация здесь не то чтобы всегда протекает, канализация здесь ты. Бывало в иные ночи посмотришь в глазок расцарапанный: сидят двое по углам, из темноты на меня смотрят. Не вижу, как смотрят. А чувствую. И не по себе как-то, будто знают обо мне всё. И про меня с женой тоже. И даже представил, что сидят там себе в темноте и перешептываются: так и так, жена-то его уже всем подружкам нажаловалась, что у муженька-то тридцать лет, а сил нет, не вышел конь бороздой, так сказать, импотент хуев, сама ему наворковала, что такое бывает, всё хорошо, милый, ну как обычно, а сама уже любоёбов по вконтактам ищет и даже нашла, потому как всё при ней и к нежным грубостям весьма расположена. Возвращаюсь к своим протоколам и – нет, всё-таки залез посмотреть онлайн она или спит. А она не спит! Сука. И тут как под руку: рукоблуд, дай закурить, а то я себе вены разгрызу, – доносится, значит, вульгарное из казематов. И ведь разгрызёт, – думаю я, – потому как протест от скуки. От скуки и в петлю залезть можно, и даже пальнуть в рот из табельного, если такой имеется. Курить же вредно.