«Жизнь моя, иль ты приснилась мне…»

Хорошо, что Ольга была наслышана о ее сложном характере еще в пору их брака с Александром, она и бровью не повела на заявление «наш сын». Ведь все знали, что Александр его усыновил, но этим Лариса Петровна хотела примитивно предъявить свои права на первенство. Она первая жена, он первый сын, с намеком на первую любовь и истинную привязанность.

Ольга улыбнулась, слегка вскинув брови и между ними, меж первой и четвертой женой Алекса, в секунду раскинулась пропасть. Казалось, их дети последовали за ними в своей взаимной неприязни, хотя Аня была ровесницей дочери Валентина, а Ольга была на несколько лет моложе самого Валентина.

Нечего говорить о Ларисе Петровне, которая была даже старше своего бывшего, но не единственного, мужа Александра. В этой возрастной путанице есть только одна закономерность, что первые четыре жены были, соответственно, каждая следующая моложе предыдущей на несколько лет. Но их разнил не возраст, а соперничество.

— Что будете пить? — официант вопросительно взглянул на Ольгу.

— Анюта, ты чего-нибудь хочешь? — спросила мать, чтобы в этой натянутой атмосфере немного поддержать растерявшуюся от неприкрытой неприязни, дочь.

— Мне еще коньяк, — продекламировала Лариса Петровна, передавая опустевший бокал официанту. Она чувствовала свое моральное преимущество перед противником, но напрасно.

— Мамуля, я буду латте, а ты, если хочешь, возьми чего покрепче, думаю, тебе это понадобится.

— Я так и сделаю. Пожалуйста, мне дайкири для начала и латте.

Мать с дочерью инстинктивно выбрали для себя тактику холодной вежливости по отношению к чужакам и преувеличенной сердечности между собой, что вызывало бессильный скрежет зубов.

— Ты знаешь, а мне здесь нравится, — продолжала свою игру Аня.

Кстати сказать, интерьер кабинета был чудовищен. Какой-то безмозглый дизайнер ради выпендрежа решил изобразить а-ля «охотничий домик», но в каком-то наркоманском стиле. Здесь охотничьи трофеи, чучела, рога и перья выглядели ужасающе на стенах, покрашенных в яркие кислотные тона и еще подсвеченные разноцветными галогеновыми светильниками. В общем, мечта сторчавшегося любителя пострелять, пиф-паф и о-ей-ей.

Аня продолжала восхищаться этим идиотизмом, мать одобрительно кивала. Лариса Петровна, чуя вызов, поворачивала голову то в одну сторону, то в другую, ее длинные серьги встревожено колыхались, глаза настороженно сузились. Она была похожа на встревоженную индейку, готовую к отпору, но на нее никто не обращал внимания. Какая жалость. Она так долго готовилась, что почти поверила в свое превосходство и преимущество; в этом была ее ошибка. Валентин после начального обмена «любезностями» сидел, уткнувшись в свой бокал пива.

— Никогда бы не подумала, что такой педантичный человек, как Марк Бернштейн, способен так опаздывать.

— Мамуля, наверное, его что-то задержало, что-то важное.

— Не что-то, а кто-то. Он везет Эльвиру сюда, а это дело не из легких, — Лариса Петровна выкладывала козыри один за другим, но слушатели пропустили ее реплику мимо ушей.

— Мамочка, давай как-нибудь притащим сюда папу и как следует повеселимся.

— Детка, если у тебя такой хороший «папа», зачем тебе эта поездка к Александру?

Аня была очень хорошо воспитана, поэтому ответила спокойно и с достоинством, как на экзамене:

— Хочется изучить свои биологические корни, гены — это великая вещь и полезно знать, чего можно от себя ожидать в будущем. В этом смысле, похоже, мой биологический отец просто кладезь непредсказуемых поступков. Извините, хотелось бы в свою очередь поинтересоваться: а зачем Вы едете?

Ольга была довольна ответами дочери, лишь на последней фразе сделала попытку остановить Аню, но та была занята другим, она широко открытыми глазами, что называется «на голубом глазу», в упор смотрела на Ларису Петровну.

Валентин, как будто проснувшись, поднял голову и с интересом посмотрел на юную, но очень смелую девушку. Он знал по подругам дочери, что те хамили и огрызались в ответ на обиды, но чтобы так грамотно защищаться… Лариса Петровна была тоже не промах, ее тактикой защиты было нападение, поэтому именно она затеяла эту перебранку. Она настроила себя на борьбу, она всегда защищала свое семейство, потому что все ее шестеро мужей на это были неспособны, во всяком случае, так считала она.

— Видишь ли, деточка…

Как хорошо, что именно в эти моменты, когда может произойти что-то непоправимое, случается другое что-то, что меняет русло происходящего. Так произошло и сейчас. Дверь распахнулась, и в проеме возникли двое, один персонаж, держащий под руку другого.

Это были взмыленный Марк Бернштейн и одетая как дешевая проститутка — третья жена Алекса Эльвира.

— Простите за опоздание. Нас задержали непредвиденные обстоятельства, — стряпчему было действительно неловко. Зато Эльвира оставалась невозмутимой.

— Какие люди… Валик. Привет, мы виделись последний раз… даже не помню когда. Лара, как ты? Наверное, снова замужем?

— Лучше быть замужем, чем напиваться до бесчувствия, небось, Марк тебя реанимировал?

— Что ты, старшая подруга, я не пью уже целую вечность.