Жизнь после вечности (СИ)

— И Костенецкому и особистам и всем, кто спросит, говорить одно и то же — у вас был приказ старшего по званию. Валите все на меня.

Разведчики исчезли.

— У тебя проблем не будет? — спросил Данька.

— Будут. Меня снова сделают лейтенантом, делов-то… Переживу. — Яшка закрыл глаза и откинулся к стене.

— Как оказалось, я переживу абсолютно все, — внезапно добавил он. Данька покачал головой. Здесь он уже ничего не мог сделать.

— Валер, — Данька присел на корточки у увлеченно мастерящего что-то Валерки. — Тут такое дело…

Выслушав его, Валерка оторвался от разложенных по земле проводов и молча ткнул Даньке под нос выставленный средний палец.

— Уверен?

— Дай-ка подумать, — Валерка поправил очки на переносице. — Ксанку утром казнят, вы идете на верную смерть, а я под чужим именем отправляюсь в глубокий тыл? Планируй получше, пока я тебе морду не набил.

— Хорошо. Товарищ полицай, ответьте мне, пожалуйста, на несколько вопросов, — Данька отвел полицая в сторону.

Партизаны тем временем собирались у выхода — дюжина мужчин (многие с ранениями, один перемещался на костылях), трое подростков, на лицах которых было написано яростное сопротивление происходящему, и женщины. Васютин был тут же, опирался на разведчиков.

— Это все? — спросил Данька.

— Все, — кивнул Степанов. — Здесь те, кому нельзя показываться в городе.

Данька проводил их до балки, надеясь, что им удастся улететь. В том, что это удастся его отряду, он уверен не был.

— Валерка, — вернувшись, спросил он у Валерки, увлеченно мастерящего что-то из найденных в ящиках предметов. — А что ты вообще делаешь?

Валерка поднял голову от собранной им конструкции и засмеялся.

— При тебе же говорилось: есть взрыв — нет проблемы. Крым меня непоправимо испортил.

***

— Мама, — расстроенно произнес Валя. — Ну что ты себе такое придумываешь? Все ведь хорошо!

Ксанка хотела сказать, что она скучает, чудовищно, невероятно скучает, но вошедший в камеру полицай пнул ее и Ксанка открыла глаза. Она лежала на земляном полу. Тело болело от побоев.

— Раздевайся давай, вешать тебя будут, — полицай смотрел на нее тяжело, с видимым отвращением. Ксанка попыталась сфокусировать на нем взгляд — перед глазами все плыло, пол шатался, она подумала, что это следствие ударов по голове, скоро должно пройти, но никакого скоро у нее не будет.

— Зачем?.. — как-то сумела выдавить она из себя.

— Порядок такой, — сообщил полицай. Видно было, что ему все это не приносит никакой радости — сколько обреченных баб перед ним вот так раздевались?!. — и что будь его воля, он пристрелил бы ее прямо тут, не медля. Чтобы не мучаться.

— Отвернись.

— Обойдешься.

Она не стала отвечать. Расстегнула блузку — старую, довоенную, шагнула из упавшей на пол юбки. И пошла босиком по ледяной ноябрьской земле, не ощущая холода.

…Всадники появились с востока, со стороны рассвета. Первый — в форме штурмбанфюрера — уверенно таранил толпу, пробираясь как можно ближе к эшафоту и стоявшему на нем эсэсовцу, готовящемуся выбить деревянную подставку из-под ног женщины на шею которой уже накинули петлю.

— Вы что творите, — тихо и зло спросил он на хох-дойче, языке высших слоев общества. Серо-зеленые глаза с презрением смотрели из-за стекол очков.

— Вы что, не знаете, что оберфюрер Клапке должен допрашивать партизан лично? Вы хотите угодить под трибунал?!

Откуда-то со стороны каменоломен раздался громкий хлопок, а потом — раскатистый гул. Эсэсовец развернулся в сторону звуковой волны, но штурмбанфюрер, схватившись за его подбородок, заставил снова повернуться к себе.

— Вы не смеете отвлекаться, когда я говорю с вами. Я забираю эту женщину. Ее ждет оберфюрер Клапке для беседы. На вашем месте я бы задумался о своей дальнейшей участи.

Он смерил распорядителя казни презрительным взглядом и развернул лошадь. Эсэсовец внезапно понял, что эшафот уже пуст — один из спутников штурмбанфюрера успел снять петлю с шеи жертвы и усадил ее на своего коня. Казнь на сегодня отменялась. Он раздосадовано махнул рукой, дав команду на снятие оцепления.

Всадники уверенно направлялись к резиденции Клапке, где в настоящее время находился и личный секретарь Гиммлера, остановившийся здесь на одну ночь по пути на морской курорт Скадовск.

Существовало немало описаний этого дня, но ни один из исследователей так и не сумел создать версию, полно и достоверно объясняющую все произошедшие события. Сложности начинались уже с самых простых определений. Например, что назвать главным событием? Казалось бы, простой вопрос, но на него не было ответа.

Гибель почти всей айнзацкоманды в каменоломнях? Хорошая версия, но не слишком понятно в результате чего эта самая гибель произошла. Это было обрушение кровли выработки из-за естественных причин или взрыв? Если взрыв, то произошел ли он в результате неосторожного обращения кого-то из солдат с гранатой или явился результатом минирования каменоломен подпольщиками?