Жизнь – сапожок непарный. Книга вторая. На фоне звёзд и страха

Как-то раздался телефонный звонок из берлинского издательства «Volk und Welt». Ознакомившись по совету драматурга Людмилы Николаевны Разумовской с книгой «Жизнь – сапожок непарный», издательство выражало желание перевести её на немецкий язык. Главный редактор издательства Кристина Линкс прекрасно говорила по-русски. Была умна, необычайно доброжелательна. В Берлине встречи с нею, с переводчиками – супругами Решке, с директором «Volk und Welt» прошли на одном дыхании. Как в экипаже с мягкими рессорами, судьба доставила меня в абсолютно новые обстоятельства деловых переговоров, решений, договоров. Находясь в Берлине, я прошла по Шаперштрассе, где жила Рая, которая хотела, чтобы все забыли о ней. Положила цветы под окна её квартиры, выходившие во двор. Долго там сидела.

В Берлине я до того бывала дважды. Нынче, в третий приезд, жила у поэтессы Ольги Александровны Завадовской, дружба с которой нечаянно завязалась в Петербурге, когда она гостила у наших общих друзей – Гриншпунов. Оля принимала щедро, широко и продуманно. Благодаря её гостеприимству мне по-иному, чем раньше, увиделась эмигрантская жизнь. Все члены Олиной семьи, например, изучали немецкий язык не только для обихода, а ради полноценной жизни в Германии. Гражданство им было предоставлено, социальные льготы гарантировались законом. Своим детям эмигранты обеспечили права и свободу. Сама Оля обихаживала семью, заботилась о девяностолетней матери. Рисовала. Написала книгу об отце. Издала два сборника своих стихов. Безоглядно помогала друзьям.

На берлинской встрече с читателями русского издания «Сапожка» во вступительном слове Ольга Александровна умно и с горечью говорила о том, что корни эмигрантов как были, так и остаются в России. Всё, что происходило у нас в последние годы, отдавалось в них надеждами и болью. Кто-то задал вопрос: «Как вы думаете, покается наша власть за содеянное?» А в какой форме можно было представить покаяние? И перед кем в первую очередь? Перед крестьянством? Перед интеллектуальным и культурным слоем страны? Перед разорёнными семьями? Нет. Я в возможность покаяния – не верила.

В Русском доме на выступлении народного артиста СССР Михаила Козакова с композицией по стихам Иосифа Бродского зал был переполнен. Умный, вдохновенный артист. Поразительная уместность музыкального сопровождения – саксофон. Жадность, с которой слушатели вбирали строфу за строфой. Да, тоска немолодых эмигрантов по русской речи, по русской культуре, музыке, театру, по корням оставалась неизбывной. Но большинство вряд ли захотело бы вернуться «домой».

В отъезде семьи Наташи Казимировской в Швецию решающую роль тоже сыграла профессиональная неустроенность. В конце восьмидесятых Наташе и её мужу, театроведам по образованию, не удавалось найти работу в Ленинграде. По приезде в Швецию Наташа, имея второе образование – музыкальное, – стала давать уроки фортепьяно: это поддержало семью на первых порах. И родители, и дети следовали общей установке: основательно и досконально изучить шведский язык. Впоследствии это обеспечило их творческое и деловое процветание. Глава семьи Натан прочно определился с работой. Продолжая давать уроки музыки, яркая, красивая Наташа успешно пробовала себя в области журналистики и перевода. С дочерью Женей они перевели со шведского на русский три пьесы для драматического театра. Все три были поставлены в Москве и Петербурге.

Наташа Казимировская приглашала меня в Стокгольм дважды. Устраивала встречи на телевидении и в Польском доме. Водила по Стокгольму, по Старому городу, в театры, в дома друзей. Возила в старинные усадьбы, в рыбацкий посёлок. Визит к отцу Наташи, режиссёру, заслуженному деятелю искусств и замечательному рассказчику Семёну Савельевичу Казимировскому, помолодевшему здесь на добрые два десятка лет, оставил сильнейшее впечатление. Они с женой жили в светлой двухкомнатной, с балконом квартире «социального» дома для пенсионеров. На первом этаже дома размещались продуктовый и промтоварный магазины, аптека, почта и телеграф, прачечная, парикмахерская, кафе, пошивочная мастерская и т. д. На последнем этаже имелись два зала для торжеств, обеспеченные двумя буфетными с полным набором посуды, чтобы ничего не надо было приносить из квартир. Продуманная шведская система социальной защиты пожилых людей превосходила все мыслимые представления о государственной опеке.

Второй мой приезд в Швецию совпал с экзаменом старшей и младшей групп детей, которых Наташа обучала игре на рояле. Он проходил в концертном зале при стокгольмской кирхе. Нарядно одетые дети, реверансы при выходе на сцену, цветы и счастливые улыбки родителей превратили этот экзамен в триумф. Лучших учеников магистратура города наградила бесплатными путёвками на отдых. Наташа купила путёвку и для меня. Несколько дней, проведённых за городом вместе с детьми, дали мне возможность почувствовать, что нормальная жизнь этой страны имеет непередаваемый вкус блага.

Как-то раз мы сидели группой на тёплой земле, у опушки леса.