Жизнь Шарлотты Бронте

Конечно, в письме я не могу дать тебе полный отчет о том, как я провожу время. Отмечу лишь то, что считаю важными происшествиями: я мельком видела герцога Веллингтонского в Королевской капелле (он действительно величественный старик); я посетила Палату общин (я надеюсь описать тебе это как-нибудь при личной встрече); и наконец разговаривала с мистером Теккереем. Он пришел утром и просидел больше двух часов. В комнате все это время находился только мистер Смит. Позже он описал это, как «странную сцену», и я полагаю, что так оно и было. Передо мной восседал гигант, а мне захотелось поговорить с ним о его недостатках (разумеется, литературных); одну за другой я вспоминала его оплошности и одну за другой я называла их, рассчитывая, что он будет обороняться и как-нибудь объяснит их. И он защищался как великий Турок и язычник, то есть его оправдание было хуже, чем само преступление. Дело кончилось довольно дружелюбно, если все будет в порядке, мне предстоит ужинать у него сегодня.

Я также видела Льюиса… Я не могу не испытывать к нему полугрусть-полунежность – последнее слово довольно странное, но я использую его, потому что лицо Льюиса заставляет меня прослезиться: оно столь удивительно похоже на лицо Эмили – ее глаза, черты, нос, несколько выступающий рот, лоб, иногда даже выражение. Что бы Льюис ни говорил, я не могу его ненавидеть. Я видела и еще кого-то, чей облик вызвал во мне печаль. Ты помнишь, как я рассказывала о мисс К.[188], молодой писательнице, которая поддерживала свою мать литературным трудом? Узнав, что она желает меня увидеть, я заехала к ней вчера… Она встретила меня почти чистосердечно, но с легким трепетом; мы присели, после пятиминутного разговора ее лицо уже не казалось чужим, но скорбно знакомым – всеми своими чертами оно напоминало Марту[189]. Я постараюсь найти минутку, чтобы еще раз увидеться с ней… Я собираюсь остаться здесь самое большое еще на одну неделю; но по окончании этого срока я не могу ехать домой, ибо нашему дому потребовался ремонт, и сейчас на нем нет крыши».

Вскоре она отправилась вслед за письмом к той подруге, которой оно было адресовано, но ее визит был кратким, так как по плану, сделанному до отъезда из Лондона, она ехала в Эдинбург к друзьям. В Шотландии она провела всего несколько дней, преимущественно в Эдинбурге, который вызвал ее восхищение, по сравнению с ним Лондон она сочла «безотрадным местом».

Несколько недель спустя она пишет: «Мое пребывание в Шотландии было кратким, и видела я главным образом лишь Эдинбург и его окрестности, Эбботсфорд и Мероуз, так как я вынуждена была отказаться от своего первоначального намерения поехать из Глазго в Обан, а оттуда часть пути через горы. Но хотя времени было немного, я так наслаждалась местностью, компанией и обстановкой, что, я думаю, мое удовольствие от пребывания на таком небольшом пространстве равно по интенсивности и превосходит по качеству все то, что Лондон предоставил мне за целый месяц. Эдинбург и Лондон – это как живая страница истории по сравнению с обстоятельным и скучным трактатом по политической экономии; а Мелроуз и Эбботсфорд говорят о музыке и волшебстве уже самими своими названиями».

В письме другому корреспонденту она пишет: