Жизнь Витторио Альфиери из Асти, рассказанная им самим

Зимой 1762 года мой дядя, губернаторъ въ Кунео, вернулся на нѣсколько мѣсяцевъ въ Туринъ, и найдя, что я могу кончить чахоткой, добился для меня еще нѣсколькихъ небольшихъ льготъ въ пищѣ, которая была улучшена, т. е. стала болѣе здоровой. Присоедините къ удовольствію выходить каждый день на з^лицу, чтобы посѣщать зшиверситетъ, изрѣдка хорошіе обѣды у дядюшки, затѣмъ дни отпуска, наконецъ, обычное сладкое дреманіе въ теченіе трехъ четвертей часа, во время з'роковъ. Все это меня значительно ободрило и въ это время я сталъ замѣтно расти и развиваться. Моему дядѣ, бывшемз' нашимъ опекуномъ, пришла мысль выписать въ Туринъ и мою сестру Джулію, единственнзчо, бывшую мнѣ сестрой и по отцу и по матери. Онъ думалъ помѣстить ее въ монастырь св. Креста, взявъ предварительно изъ обители св. Анастасія, въ Асти, гдѣ она жила больше шести лѣтъ на попеченіи одной нашей тетки, вдовы маркиза Тротти, давно удалившейся туда. Джульетта, вдали отъ нашихъ глазъ, росла въ своемъ монастырѣ, гдѣ ея воспитаніемъ занимались еще, пожалуй, меньше, чѣмъ моимъ, благодаря полной власти, которз'Ю она забрала надъ доброй тетушкой, сильно любившей и очень баловавшей ее. Сестрѣ было около пятнадцати лѣтъ; я былъ моложе ея на два съ лишнимъ года. Этотъ возрастъ у насъ обыкновенно з^тже заявляетъ о себѣ и громко говоритъ о любви нѣжному и хрупкому сердцу дѣвушекъ. Маленькая любовная исторія моей сестры, возможная при монастырскомъ порядкѣ, не понравилась дядѣ, хотя герой ея могъ бы быть приличнымъ женихомъ для сестры; у дяди окрѣпло намѣреніе отдать Джульетту на попеченіе теткѣ съ материнской стороны, монахинѣ монастыря св. Креста. Свиданіе съ сестрой, которую я, какъ уже з'помянуто, когда-то сильно любилъ и которая стала еще красивѣе за это время, доставило мнѣ больною радость и, освѣживъ мнѣ сердце и разумъ, сильно способствовало возстановленію моего здоровья. Общество сестры или скорѣе возможность, отъ времени до времени, видѣть ее, была мнѣ тѣмъ болѣе дорога, что мнѣ казалось, будто я облегчалъ ей немного страданія любви. Хотя и разл}^т-ченная со своимъ возлюбленнымъ, она съ упорствомъ утверждала, что не желаетъ иного мужа. Я получилъ отъ Андрея, моего тюремщика, разрѣшеніе посѣщать ее почти каждый четвергъ и воскресенье: это были наши отпускные дни. И часто случалось мнѣ проводить все время свиданія съ сестрой, длившееся часъ и болѣе, плача вмѣстѣ съ ней у рѣшетки монастырской пріемной. Эти слезы были, повидимомз’’, очень благотворны: всякій разъ я возвращался, хотя и печальный, но съ облегченнымъ сердцемъ, и, въ качествѣ философа, ободрялъ сестрз’ и убѣждалъ ее настаивать на своемъ; она должна была, по моему мнѣнію, добиться, наконецъ, согласія дядюшки, оказывавшаго наибольшее сопротивленіе ея намѣреніямъ. Но время, оказывающее такое могущественное дѣйствіе и на самыя стойкія сердца, не замедлило исцѣлить сердце Джз'льетты и отдаленіе, препятствія, развлеченія и, главнымъ образомъ, воспитаніе, гораздо болѣе тщательное, чѣмъ то, какое она получала у тетз’шки, излѣчили сестрз^г отъ любовнаго недзч'а и окончательно утѣшили горе въ теченіе нѣсколькихъ мѣсяцевъ.

іб апрѣля.

Во время каникз'лъ этого года, посвященнаго философіи, я въ первый разъ пошелъ въ театръ Кариньяно, гдѣ давались комическія оперы. Это слз'чилось благодаря милостивому содѣйствію моего дяди, архитектора, согласившагося принять меня на эт}^- ночь къ себѣ. Время окончанія театральныхъ представленій не согласовалось съ правилами академіи, не позволявшими никомз^ возвращаться позже полз'ночи. Кромѣ того, намъ разрѣшалось посѣщать лишь королевскій театръ, кз'да насъ водили всѣхъ вмѣстѣ разъ въ недѣлю въ порз*' карнавала. Комическая опера, которз'ю я имѣлъ счастье услышать благодаря хитрости добраго дядюшки, сказавшаго моему начальствз', что онъ Завозитъ меня съ собой въ деревню на 24 часа, называлась II Мегсаіо й і Маішапіііе; въ ней пѣли лзшшіе комическіе пѣвцы Италіи—Каратолли, Бальони со своими дочерьми, а мз^тзыка была написана однимъ изъ знаменитѣйшихъ въ то время композиторовъ. Блескъ и много-звзшность этой чзщесной мз'зыки произвели на меня очень глз^бокое впечатлѣніе, оставивъ какъ бы яркій лучъ гармоніи въ моемъ слухѣ и воображеніи, задѣвъ самые скрытые закоз^глкн моего сз^тщества. Такъ что въ продолженіе нѣсколькихъ недѣль я былъ погрзокенъ въ чрезвычайною меланхолію, которая, впрочемъ, была лишь пріятна мнѣ. Послѣдствіемъ этого было глубокое отвращеніе къ моимъ обычнымъ занятіямъ, и, вмѣстѣ съ тѣмъ, странное броженіе въ головѣ самыхъ фантастическихъ идей, которыя вдохновили бы меня къ писанію стиховъ, «ели бы я зналъ, какъ за это приняться, и развили бы во мнѣ очень страстныя 43’вства, если бы я не былъ въ такомъ же невѣдѣніи о себѣ самомъ, какъ и тѣ, кто считалъ себя моими воспитателями.