Жизнь за океаном

Женевцы, как известно, изгнали Вольтера из своего города за его богохульство и беспокойный нрав. Чтобы досадить своим гонителям, философ основал свою резиденцию за чертой швейцарской границы, в трех верстах от города, и оттуда начал тиранить женевцев своими ядовитыми остротами. Насмехаясь между прочими над маленькими размерами города, Вольтер говорил, что ему достаточно встряхнуть свой парик, чтобы облаком пыли закрыть всю Женеву. Эта острота, по моему мнению, очень знаменательна. У почтенного философа действительно много было пыли не только в косматом парике, но и в самой голове, и он этой-то пылью, которую он ловко умеет бросать в глаза, главным образом и прославился. Возьмите семьдесят восемь томов его сочинений, – ведь сколько там пыли, и горе тому, кто читает их без предохранительных очков критики и разума. Между тем женевский извозчик, пощелкивая своим хлыстиком и понукая лошадь странными междометием – дю! дю! – подкатил уже к самому Фернею, и там на первом трактире красовалась вывеска великого философа. «Трактир Вольтера» – гласила вывеска. За трактиром не отставали и другие заведения, и имя великого философа виднелось да над дверьми маленького кабачка. Но не здесь был главный храм жреца неверия. У Вольтера был свой дворец, в котором он принимал поклоненья от своих многочисленных холопов и откуда посылал миру свои разрушительные перуны. Была торжественная тишина кругом, когда я подъехал к этому дворцу; только слышался легкий шёпот окружающих его вековых каштанов и фонтан среди двора выбрасывал журчащие струйки. Величественная природа разливала мир и блаженство в душе; но среди этой чарующей и ласкающей природы как демонический призрак смотрела саркастически-мефистофелевская физиономия самого хозяина дворца. Мне много раз приходилось видеть статуи и портреты философа, но нигде он так рельефно не выражает всей сущности своего духа. «Разрушу мир, и буду только насмехаться над делом своего разрушения», – ясно и громко говорит эта физиономия. Между тем прибыло еще несколько путешественников, и старый слуга повел нас осматривать дворец и его достопримечательности. «Вот кабинет, где писал Вольтер … вот спальня, где он спал ... вот палка, с которою он гулял, а вот и туфли, которые он по утрам надевал»,–механическим речитативом распевал слуга, и все путешественники с трепетным умилением рассматривали и палку, и туфли, а саркастическая физиономия хозяина этих вещей смотрела с разных стен дворца своим пронзительным взглядом и неизменно повторяла: «О, люди, люди! как вы жалки и глупы!» За оградой дворца высится небольшая церковь с петухом вместо креста, а фронтонная надпись гласит: Deo erexit Voltaire – «Богу воздвиг Вольтер». В моменты благодушия Вольтер любил побогохульствовать, и в один из таких моментов он порешил построить церковь, – чтобы прочным памятником увековечить свое богохульство. И что может быть богохульственнее той надписи, которою он украсил эту церковь? Это сатанинская гордость тех, которые желают быть яко бози... В свое время, однако же это капище служило приходскою церковью для поселян и в ней совершалось католическое богослужение, но теперь она служит только предметом удивления праздных туристов.

Настоящих храмов в Женеве немного и все они простого типа, так что не представляют ничего особенного. Как в Цюрихе, так и здесь проповедь швейцарских реформаторов, по-видимому, пала на добрую почву и принесла плоды в виде пренебрежительного отношенья к внешности церковной. Зато тем с большею рельефностью выдается между ними русская церковь. Расположенная на просторной площадке, составляющей один из уступов большой террасы, она со своими пятью золотыми главами на византийском корпусе составляет истинное украшение города. Это вполне сознают женевцы и потому усердно помещают ее среди достопримечательностей города в своих фотографических альбомах и даже на почтовой бумаге в качестве украшающей виньетки. Она маленьких размеров, но это еще больше придает ей легкости и красоты. Окружающие ее густые кудрявые акации довершают прелесть картины, от которой веет сладостным приветом родного.