Жизнь забугорная

Виктор облегчённо вздохнул. Конечно, всё так и было. Ему таки необходимо хорошо отдохнуть, процедуры пройти, в бассейне поплавать. И мужчина двинулся навстречу приближающемуся экспрессу. Остановившись у колонны, полез в карман за билетом. Всё на месте. Как сказал Юрий Гагарин, «Поехали!».

Мюнхенский остановился. Разъехались дверные створки, поглощая поток возбуждённых пассажиров. Посадка закончилась. Двери сомкнулись. Экспресс помчался на юг. Без Виктора. Он по-прежнему стоял, подпирая спиной колонну, с чемоданом в правой руке и билетом в левой. Проводив взглядом скрывшийся из виду поезд, мужчина спрятал билет в карман и быстрым шагом направился к остановке. Домой! Скорее домой!

В ожидании автобуса молодёжь в дивных одеяниях лениво обменивалась ругательствами. Несмотря на явное пекло, ребятки, именующие себя готами, были облачены в жуткие чёрные хламиды с длинными рукавами, увешаны большим количеством железа, обуты в высокие альпинистские ботинки. Полбашки у каждого сбрито, оставшаяся же растительность выкрашена в иссиня-чёрный цвет. Виктор по-отечески улыбнулся: молодые ещё, перебесятся. Протестуют не знамо против чего. Пускай. Время всё подправит. Он тоже когда-то подметал улицы клёшами шириной в метр и носил расшнурованные кеды с надписью: «Они устали».

Подъехал автобус. Готы ввалились первыми, за ними – Виктор, метнувшийся в самый зад – не любил чужого присутствия у себя за спиной. Сел рядом с юным китайцем, уткнувшимся в книгу с иероглифами. Во пацан даёт! Как эти паучьи карлюки вообще можно читать?

Едва он коснулся сидения, раздался до боли родной «Гимн Советского Союза». Аж мурашки по телу пробежали. Захотелось, как бывалоче, вскочить на ноги, вытянуться в струну и замереть на минуту. Народ в салоне оживился. Узнали, гады! Гимн великой державы у буржуев до сих пор на слуху. Уважали потому что. И боялись. А теперь что? Теперь мы за милостыней к ним приехали. Позорняк…

Гимн играл громче и громче, пока впереди сидящий парняга не вытащил из ушей плеер и не достал из кармана мобильник.

«Какую державу развалили, – ностальгировал Виктор. – Разве бы при Союзе меня сюда понесло? Да ни в жизнь! Был бы уже главным налоговиком области, ездил бы на служебной машине, Лерка бы меня уважала… Эээх!».

От мысли о супруге вдруг защемило сердце. Скорей бы добраться домой! И чего ему, козлу, ещё нужно? Жена ведь – золотая. Другая б давно хвостом махнула и ушла к кому получше, вон как кума Варька от своего Яшки. Сделала ему заявление, что тот не состоятелен как кормилец, и была такова. Живёт теперь с состоятельным итальянцем, хозяином ресторана «Неаполь». Не работает, всё больше мотается на Капри и сидит там под пальмами, зиму пережидая. А Лерка молчит. Всё ей подходит: и климат, и чистка чужих унитазов, и он, баран безрогий. Ванька тоже – нормальный парень. И чего он на него взъелся? Ну, женился на старшей, ну, уехал к сумчатым, и что? Вон у Шульцев сын-холостяк живёт вместе с ними. Не работает, права по пьяни профукал, девке-иранке ребёнка заделал, теперь прячется от её братьев. Так Шульцы его всё равно защищают. Хороший, говорят, у нас сынок. А он на Ваньку взъелся… Надо будет сумчатым позвонить, помириться…

Выйдя из автобуса, Виктор потрусил к подъезду. Поднялся на свой этаж и, отдышавшись, ввалился в квартиру. Лера с полотенцем через плечо и тарелкой в руке выскочила в коридор:

– Что-то забыл? Паспорт? Путёвку? Сто раз тебе говорила: документы всегда…

Виктор не дал ей договорить. Обнял и крепко прижал жену к себе.

Та испуганно прошептала:

– Ты чего? Случилось что-то?

– Случилось! Передумал я ехать в твой санаторий.

– По…чему?

– Потому что лучший санаторий – это ты.

Попятившись, Лера плюхнулась на тумбочку.

– Вить, ты чё? Там же бассейн с минеральной водой, горный воздух, «ванны фараонов» с козьим молоком…

– А здесь – ты. Жара спадёт, поедем на великах на пикник.

– С чего это вдруг?

– Жена! Жизнь прекрасна и удивительна…

От изумления женщина притихла. До неё, наконец, дошло, что чемодан можно разбирать.

Виктор залюбовался супругой: высокая, статная, голубоглазая, с девчоночьим хвостиком на затылке, она шустро складывала вещи в шкаф, молодая и здоровая. Надо ж, какая хрень привиделась с перегреву!

– Вить, а что всё-таки случилось?

– Да бред рябой кобылы.

Он уже представил, как они вместе будут хохотать над его безумным рассказом. Как жена поцелует его в нос и скажет: «Хорош сочинять, Мюнхгаузен!».

– Ой, а что это с жакетом? – уставилась Лера на разорванный по заднему шву пиджак. – Двести евро за костюм отдали…

В животе у Виктора похолодело, сердце заколотилось и стало куда-то проваливаться. Он тупо воззрился на супругу.

– Ты что, с кем-то подрался? И рукав весь в крови… Ну-ка, иди сюда! Покажи локоть!

Подволакивая ногу, Виктор подошёл к жене, обнял её за плечи и мокрыми от слёз губами стал целовать пахнущие ромашкой волосы и её тёплое ушко с дешёвой серёжкой-сердечком.

Ошибка