Жизненный цикл Евроазиатской цивилизации – России. Том 1

Философия и философское мировоззрение формировались на основе рационализированного богословия, и мирской мудрости, которые не противопоставлялись одно другому, а взаимно дополняли друг друга, с тем, чтобы служить осознанному нравственному выбору, приближающему человека к Богу. Мировоззренческие установки данной формулы нацеливали на познание природного мира и Бога. В этой философской познавательной формуле просматривается синтез установки стоиков на знание вещей божественных и человеческих с платоновским учением, обосновывавшим стремление человека к Богу. В ней также нашел отражение аристотелевский принцип разделения философии на теоретическую и практическую. Причем практическая философия исследует правильное «богоугодное поведение», в основе которого лежит не слепое и смиренное исполнение требований религиозной доктрины, а свободное волевое действие, базирующееся на знаниях. Перед нами своеобразное богословие, примиряющее веру и знание, сближающее религиозный и философский способы осмысления бытия.

Тип философии, практиковавшей «умное делание», появился на Руси, по крайней мере, уже в XI веке вместе с традицией аскетического монашества. Это направление в русской мысли представлено Феодосием Печерским, писателем-агиографом Нестором, «монашески мудрствующими» подвижниками Киево-Печерского и других монастырей, а также Кириллом Туровским, Серапионом Владимирским, Сергием Радонежским, Нилом Сорским и другими идеологами аскетизма.

Вся философия теперь понималась как мистико-аскетическая монашеская мудрость, которая видела свою цель не в размышлениях о жизни, а в размышлениях о жизни в истине. Она стала трактоваться как подвиг божественного делания, устремляющего ум к Богу, как твердая приверженность православной вере и божественным заповедям, как жизнь не по плоти, а по духу, как страх Господень, являющийся началом премудрости. По сути дела, это был род сугубо практической философии, которая воплощалась в нравственно-совершенном поведении, выражающемся в молитвах, богоугодных делах и смирении.

Мистико-аскетическое понимание философии как жизни во Христе строилось на жестком размежевании с «внешней» мудростью, хотя это не сопровождалось отказом от применения термина «философ». Философом считался отличавшийся праведной жизнью мудрец, а источником мудрости объявлялось Священное Писание. «Истинными философами» оказывались те, кто спасает душу от вечной муки, строго исполняет заповеди и на этом пути мудро освобождается от страстей мирских.

В многочисленных произведениях аскетической литературы содержались представления о превосходстве необразованных, но непоколебимых в вере монахов над обладателями философского многознания. Так, в «Успенском сборнике» XII–XIII веков в истории «О двух Епифаниях» говорится, как необразованный монах Епифаний победил в прениях «великого ритора и философа» Епифания, имевшего глубокие познания в античной мудрости. Отрицая за «плотски мудрствующими» право быть настоящими философами, идеологи аскетизма присвоили это право себе. При этом мирская философия считалась источником ересей.

Существенное влияние на формирование религиозно-философского мировоззрения славянства оказал «Шестоднев» Иоанна экзарха Болгарского (конец IX – начало X века). Не позднее XI века он получил распространение на Руси, оказав значительное влияние на ее духовную жизнь. Для Руси «Шестоднев» Иоанна является, прежде всего, памятником общемировоззренческого значения. Из него древнерусский читатель черпал представления о христианской онтологии, натурфилософии и антропологии. Рационалистически настроенных грамотников не могла не привлекать собственно философская сторона изложения, хотя она и выполняла по отношению к богословскому содержанию сугубо вспомогательную роль. Тем не менее, здесь богослов еще не вытеснил окончательно философа. Поэтому в тексте содержалось немало экскурсов в историю античной философии.

Картину мира Иоанн воспроизводит по Василию Великому. Шаровидная Земля помещается в центре сферичного небесного свода, с наружной стороны которого располагаются воды, а с внутренней – светила. Сравнительно широкий кругозор позволял автору-составителю изложить библейскую космогонию и представления о структуре мироздания и природных процессах, исходя из уровня развития античных знаний.