Жизненный цикл Евроазиатской цивилизации – России. Том 2

Святитель Алексий хотел назначить себе преемником преподобного Сергия, но смиренный подвижник решительно отказался от этой чести. Тогда великий князь московский Дмитрий Иванович в 1377 году выдвигает на митрополию своего духовника и любимца, священника Митяя (Михаила). Избранник московского князя архимандрит Митяй, боясь ехать в Царьград на посвящение, уже с помощью своего покровителя доказывает, что можно вовсе не ездить в Царьград, а получить рукоположение от своих русских епископов, помимо константинопольского патриарха. Идея Митяя насчет его поставления в Москве – это, пример автокефалистских устремлений, которые были обусловлены тем, что именно в это время на Руси происходит подъем национального сознания. Русские осознали, что избавиться от ига татар – это вполне реальная и посильная при умелом подходе задача, решение которой увенчалось победой на Куликовом поле. Русь окончательно встала на путь объединения вокруг Москвы, которая на Куликовом поле, бесспорно, утвердила свое право быть новым центром собирания русских земель.

Причину возникновения подобных прецедентов следует, наверное, искать в особенностях исторического развития церковной организации Византии, в которой имело место сращивание светской и духовной власти. А русские князья, по примеру византийских императоров, пытались влиять на назначение местных митрополитов. Таким образом, можно говорить, что поставление осуществлялось не только на основе канонических предписаний, оно отражало состояние русско-византийских отношений, учитывало мнение великих князей, внутриполитическую борьбу на Руси, а также личность самого митрополита.

71.3. Установление подавляющего авторитета московских князей над русскими митрополитами

В XV веке Русская Церковь была важным фактором в процессе объединения русских земель вокруг Москвы и укрепления централизованного государства. В новой системе власти она заняла соответствующее место. К этому времени в основном уже сложилась система органов церковного управления: епископаты, епархии, приходы. Известно немало эпизодов из истории Руси, когда митрополиты активно выступали и как государственные деятели. Традиционной была их политическая линия, направленная на поддержку московской великокняжеской династии и ее усилий по объединению Руси. Связано это было не только с субъективными симпатиями первоиерархов Русской Церкви, но с твердой убежденностью, что создание могущественного, единого православного государства станет бесспорным благом для Церкви Христовой. В свою очередь, и великие князья выказывали предстоятелям Русской Церкви свою поддержку и уважение, видя в них самых надежных союзников. Нередко митрополиты выступали как душеприказчики московских государей, выполняли важнейшие дипломатические поручения.

В XV веке произошли глубокие изменения внутреннего настроения русского церковного общества, не прибавив, однако ж, ничего к прежнему запасу его понятий и знаний. Усилиями московских князей в продолжение ста лет со времени Симеона Гордого глава русской церковной иерархии стал независимо к Константинопольскому патриарху и перестал ездить в Царьград на поставление. Русь в церковной жизни сделалась самостоятельной поместной Церковью и перестала считаться епархией цареградского патриархата. Вместе с этим внешним обособлением постепенно изменился ее взгляд на себя и на свое церковное отношение к Византии, откуда некогда принесли ей азбуку христианства. Греческие иерархи, занимавшие митрополичью и епископские кафедры в России, никогда не имели ни сильного влияния на господствовавшей здесь общественный порядок, ни большого личного авторитета в глазах русской паствы.

Однако после обретения прав автокефалии власть русских митрополитов в церковном и особенно в политическом отношении, поднявшаяся до того на небывалую высоту, с момента разрыва с Константинопольским патриархом (особенно после Флорентийской унии в 1439 году), быстро упадает, потому что теряет внешнюю могучую опору своей независимости. Над русскими митрополитами быстро вырастает подавляющий авторитет московского князя, который усваивает себе титул царя и соединенную с ним византийскую идею патроната над всеми православными христианами, причем поставление и участь самих митрополитов начинает в такой же сильной степени зависеть от личной воли московских князей, как это было в разрушенном Царьграде. Церковная иерархия, словом и делом воспитавшая московское самодержавие, сама должна была смиренно подклониться под властную руку взлелеянного ею детища.