Жизнеописание Михаила Булгакова

Дальнейшие страницы рукописи отразили колебания автора в отношении последующего развития сюжета: глава 18-я названа сначала «История Иуды Искариота», затем – «У очага», наконец, под этим номером была написана глава «Подкова» (см. эпизод с подковой в 24-й главе печатного текста романа; ср. также ранние варианты названия романа – «Копыто инженера», «Консультант с копытом», «Подкова иностранца» – и обыгрывание хромоты Воланда в ранних редакциях и «копыта» Рудольфа в неоконченной повести 1929 года). Следующая, 19-я глава «У огня» осталась в этой редакции ненаписанной – для нее оставлены были чистые страницы (с. 529–554): в рукописях Булгакова это встречается нередко и свидетельствует обычно о наибольшей ясности для автора замысла пропускаемой части. Далее нумерация глав сбивается и затем исчезает совсем; текст все более приобретает вид набросков, беглых наметок, чередующихся то с большими пропусками текста, то с вырванными страницами. Перед нами следы стремления автора быстрее закрепить хотя бы самые общие очертания уже уяснившегося ему целого.

Глава 20-я, которая должна была рассказать о погребении Иешуа и убийстве Иуды, обозначена только началом фразы: «Когда туча накрыла…» (с. 536) – далее вплоть до страницы 554 листы оставлены чистыми, а страницы 555–588 исписаны, но вырваны; удается различить, что речь идет о Воланде, о квартире № 50 и лестнице, мелькают имена Босого (в связи с Лубянкой), Коровьева, Степы. Идет работа над концом романа, в общих чертах ясным автору еще в октябре 1933 года: «День 26. VI. Возвращение Степы. Выпуск Босого. 19. Следствие у Иванушки. 20. Бой с Воландом. Город горит. К вечеру самоубийство. 21. Полет. Понтий Пилат. Воскресенье» («Разметка глав романа»). Можно разобрать начало названия главы «Гор[од горит]», обрывки фраз о том, как к дому № 10 подкатила закрытая машина. Вообще в декабре 1933 – начале 1934 года работа над романом, как показывают рукописи, шла неровно, толчками, и 1 февраля 1934 года на сцене в Торгсине (с. 589–597) была остановлена вовсе. Только 12–15 июля 1934 года начата тетрадь с новой пагинацией, озаглавленная «Окончание» (7.1).

Начата она была продолжением главы с приключениями Коровьева и Бегемота. В следующей главе Воланд и его свита появлялись на веранде дома, в котором легко узнается дом Пашкова – здание Государственной библиотеки, затем поднимались на крышу, спускались по внутреннему ходу в читальный зал и, выйдя мимо дежурной в Ваганьковский переулок, уходили к Москве-реке.

В этой редакции Воланда с его свитой встречал на Воробьевых горах «фиолетовый всадник»; он и передавал Воланду «волю пославшего» о дальнейшей судьбе поэта:

«Лицо того, печальное и темное, было неподвижно, шевелились только губы. Он шептал Воланду.

Тут мощный бас Воланда разлетелся по всему холму.

– Очень хорошо, – говорил Воланд, – я с особенным удовольствием исполню волю пославшего. Исполню» (7.1, с. 34).

Воланд посылает Азазелло к любовникам; отравление их происходит примерно так же, как и в конечной редакции. Начинается полет (Маргарита летит на метле, а поэт – на плаще Азазелло), который сопровождается картинами пожаров внизу, в городе, зрелищем гибнущих людей; Маргарита спасает с балкона горящего дома маленького мальчика.

«Милосердия! Милосердия!» – так названа в «Окончательной разметке глав» эта глава; гибель людей, попавших помимо их воли и вины в катастрофические обстоятельства, льющаяся кровь, ни «разъяснить», ни искупить которую невозможно, исторгает у поэта лишь один возглас: «Милосердия!» Мотивы этой главы обнаруживают прямую близость к раннему творчеству Булгакова; само зрелище катастрофы повторяет картины случайной гибели мирных людей во время уличных перестрелок в рассказе 1920 года «Дань восхищения» (см. о нем в нашем сообщении в «Вопросах литературы», 1973, № 7, с. 236–237, с опечаткой – «День восхищения»). В начале следующей главы все трое пережидают грозу в пустом зале Большого театра (с. 56–57, глава далее не продолжена), новая глава – встреча с Воландом на Москве-реке; погоня на аэропланах и судах, люди в противогазах, губительный свист Бегемота, а затем Коровьева, прекращающий погоню. В дальнейшей главе – последний ночной полет поэта и его подруги.