Жизнеописания трубадуров

Дурной пример тебя во грех да не введет.
Свои грехи не прикрывай чужими:
Ты не оправдан будешь ими,
А пуще обвинен. Ведь прав и свят лишь тот,
Кто средь лукавых праведно живет.

К Правилу XXXIII. – Сеньор Раймон Анжуйский рассказывает в своем трактате "О братском общении", что сеньор Филипп из Гара имел трех сыновей: одного звали Раймбаут, другого Гильем, третьего – Моро. Когда их прислали к королю Англии на военную службу, король осведомился об их обычаях и образе жизни. Присутствовавший при этом рыцарь, один из приближенных короля, которому их жизнь и нравы были известны, сказал: "Сеньор король, Раймбаут отличается безграничной щедростью, он роздал бы все, чем владеет, если бы отец ему дозволил; Гильем, напротив, на редкость скуп и принимает тысячу предосторожностей, прежде чем дать кому-либо взаймы; Моро же не ссудит никому и денье, если не убежден, что получит за него целый су". Выслушав это, король произнес то, что содержится в данном правиле:

Не всяк тот скуп, кто деньги бережет,
Не всяк тот щедр, чей кошелек открыт.
А тот и добр, кто сам глядит –
Дать или подождать разумней будет,
О месте, времени, рассудит
И о просителе. А ежели дает,
То выгоды отнюдь не ждет,
И деньги он дает не ради роста,
Иль то была бы сделка просто.

К правилу XXXVIII. – Смотри пример. В Монпелье жили два брата, Антонин и Бернард, женатые на двух сестрах, дочерях Филиппа Джордана. Одна из них, которую звали Гильельмой, нимало не щадила чести своего мужа, о чем тот не знал; вторая, по имени Кара, вела себя безукоризненно честно; [при этом] Гильельма, поразительным образом, угождала мужу и всем своим близким. Кара, напротив, была нерадива в домашних делах, и муж часто жаловался на ее нерадивость, указывая ей на сестру Гильельму, как на образец усердия и старательности. Кара не желала, однако, изобличить сестру и тем самым отвести от себя упреки мужа. Однажды, когда Бернард с женою оказались перед графиней Тулузской, которая в свое время приложила усилия, чтобы устроить их брак, та спросила Бернарда о Каре: "Как тебе живется, Бернард, с твоею женой?" Он ответил: "Плохо, ибо, отдав Гильельму Антонину, вы меня обманули. Ведь она со всеми старательна и усердна, обходительна с мужем и его рыцарями; моя же, точно лентяйка или слабоумная, сидит дома, как изваяние". Графиня, которой были известны образ жизни и нравы обеих сестер, произнесла то, что содержится в данном правиле:

Котора хочет быть хозяйкой в доме, та
Должна быть сердцем истинно чиста.
Коль в целомудрии она проявит волю,
Она владычество тут обретет и волю,
А ежели какая согрешит,
То тем сама себя в рабыню превратит,
Ей челядины станут господами,
И им прислуживать – самой придется даме.
Не в помощь будут ей ни сан, ни красота,
Зане у ней ведь совесть нечиста.
А коль жена честна и с совестью в ладу,
То чистота ее повсюду на виду.

Бернард, довольный тем, что касалось его, но обеспокоенный позором падшим на брата, сказал ей следующее: "Знаю, что вы говорите это, не помышляя о нас с Карою". Не желая растревожить Антонина, графиня сказала: "Приводя это правило, я имела в виду честную женщину; что же касается сказанного в нем о распутнице, то я огласила это лишь для подкрепления своих слов". Содержание этого примера воспроизводит Бланшман в некоторых своих стихотворных прениях, не вполне соблюдая точность.