Жизнеописания трубадуров

К правилу XII. – Смотри пример. Некий рыцарь подошел к сеньоре Бланшман, о которой упоминается ниже в разделе "Благонравие", в примечании к наставлению VIII, и сказал – это произошло, когда она была еще девицей: "Почему бы вам не попросить у отца, чтобы он выдал вас замуж?" Та ответила: "Не подобает подавать девственнице такой совет, а ей – ему следовать". На это рыцарь заметил: "Напротив, но девица, надо полагать, неумна, если, наделенная такой красотой, впустую теряет время". Та на это ответила: "Поистине недостойно рыцаря обращаться с такими словами к невинной девушке – неприлично ведь было бы сказать подобное даже распутно живущей женщине". Рыцарь, однако, ничуть не смутившись, добавил: "Клянусь своею душою, мой совет пришелся вам по сердцу". Тут девушка начала сердиться и ответила: "Поистине, меньше всего он пришелся бы мне по сердцу, если бы отец дал мне мужа такого, как вы". Рыцарь, забываясь все больше и больше, проговорил: "Если б я был вашим мужем, или мог, не нарушив благопристойности, похитить вас у отца, я заставил бы вас понять, заслуживает ли девственность восхвалений". Девица, сильно разгневанная и возмущенная услышанным от него, обратилась к нему со сказанным в этом правиле:

Зверь никогда не будет человеком,
Однако часто зверя вижу в муже,
Что вдвое хуже.
Был разум дан и совесть Божью чаду,
А ищет он в безумии усладу, –

и его покинула, а рыцарь остался в великом смущении.

К Правилу XIII. – Рыцарь, о коем рассказывается в предшествующем правиле, снова подошел к девице, о которой повествуется в нем же, и обратился к ней, говоря: "Что вы давеча хотели сказать?" И она, презирая его, но не гоня от себя прочь, поскольку этого не допускали тамошние обычаи, обрушила на рыцаря новые порицания и, произнеся слова данного правила:

Не всякую овцу назвать скотиной можно.
Бывает разница меж ними та,
Что иногда овца разумнее скота, –

направилась к находившимся там во множестве дамам.

К Правилу XIV. – Когда сеньор Раймон Анжуйский сидел как-то раз на площади в Париже, по ней прошли три рыцаря. Двое из них славились доблестью в бою, но были низкорослы, а третий – статный красавец... но растративший почти все свое достояние на обжорство. Сеньор Раймон, издавна знавший не только все об этих рыцарях, но и их самих, обратился к двум первым с приветствием, третьему же ничего не сказал. Присутствовавшие при этом... которым неизвестно было вышесказанное, обратили внимание, однако, лишь на третьего и, когда он удалился, задали сеньору Раймону вопрос: "Почему вы никак не приветствовали третьего, столь храброго рыцаря?" Сеньор ответил: "Потому что он – не человек". Тогда они снова спросили: "Как так?" И сеньор Раймон произнес содержащееся в данном правиле:

Воистину никак не разумею,
Почто зовется человеком тот,
Который токмо брюха для живет.
Фазан, петух и всякий Божий скот

Лишь по своей природе жрет

И на потребу нам. А посему
Ни нам не впрок обжорство, ни ему.

К правилу XXI. – Приведем пример. Сеньор Америго из Падуи во всех своих песнях указывал, что любим своею дамой, тогда как Альберто, житель того же города, поступал по-иному. И вот однажды, когда они, один за другим, пропели свои песни, кто-то сказал: ‘Этот Америго счастлив, а Альберто, тот – неудачник, и жизнь их имеет мало общего". Тогда некто по имени Николо, осведомленный о том, что Америго ничего от своей сеньоры не получил, но пыжится лишь из тщеславия, а Альберто, напротив, горячо любим своею дамой, произнес, обращаясь к первому, содержащееся в данном правиле:

Не верь певцу любви, который зря кичится,
Ниже тому, кто в горести томится,
Зане бывает, что кичливец гол,
Страдалец же любовь воистину обрел.

К Правилу XXXII. – Монах Монтаудонский рассказывает, что во времена графа Тулузского один из его рыцарей по имени сеньор Югонет был застигнут в Монпелье среди ночи с чужою женой и приведен горожанами к графу. Когда граф задал ему вопрос, верно ли то, что о нем передают, то во всем признался. Тогда граф, обратившись к нему, сказал: "Как же осмелился ты пренебречь и своей, и нашей честью?" Рыцарь ответил: "Сеньор, совершенное мною совершают все рыцари и оруженосцы твои". Тогда граф, помимо вынесения ему справедливого приговора, произнес то, что содержится в данном правиле: