Жизнеописания трубадуров

К правилу CXLVI. – У Америго из Венисье, города в графстве Венессенском, было два сына. Один из них, прослышав о нападении неприятеля, вооружался и собирался на помощь соседям с такой медлительностью, что с благоприятным ли, дурным ли исходом, все бывало закончено еще до его прибытия; второй, напротив, бывал в таких случаях настолько стремителен, что чаще всего, не облачившись в доспехи, а порою даже не оседлав коня, мчался навстречу врагам. Те, зная нрав того и другого, укрыли однажды в засаде своих людей, чтобы после того, как будет совершено нападение, те, дождавшись медлительного, бросились на него, а сами покамест напали на расположенные неподалеку селения, узнав о чем, стремительный брат, не имея при себе никого из сопровождающих, с одним копьем в руке помчался на них и был ими схвачен. После длительных сборов против них выступили и горожане, добы выручить того из сыновей Америго, который отличался стремительностью. Медлительный же сын, между тем, [тоже] тронулся в путь совершенно один, потому что все остальные выступили раньше его. На него накинулись укрывавшиеся в засаде, и, так как некому было оказать ему помощь, он также был схвачен врагами. Горожане и народ той земли, услышав позади шум схватки и опасаясь за судьбу своего города, поторопились вернуться, а укрывавшиеся в засаде ускользнули другою дорогой. Таким образом, неприятелем были захвачены оба брата, пленение коих последовало, если ты поразмыслишь над этим, из-за торопливости одного из них. По возвращении горожан, огорченных потерей обоих братьев, перед ними предстал их отец, достигший преклонного возраста и многое повидавший на своем веку, и огласил содержащееся в данном правиле:

Зрел я коней, что век не скачут без бойцов,
А также всяких молодцов,
Которых вредные привычки понукают,
Их и других в беду ввергают.
Такой балбес последний ум притупит.
Но есть и хуже: тот, кто грань преступит,
Пусть есть на свете дурни и тупицы,
Но хуже те, кто перейдут границы.

– Сеньор Раймон Анжуйский сказал: "Друг мой, да будут подарки твои простыми, а слова редкостными и прекрасными, ибо однообразие в сочинениях часто препятствует их совершенству".

– Сеньор Раймон Анжуйский сказал на родном языке: "Я научился разбираться в том, что меня окружает, когда начал познавать самого себя".

– Когда я однажды спросил сеньора Жана де Жуанвиля, каким образом может приветствующий полнее всего выразить свое уважение, он ответил: "Приветствовать всех без изъятия"... О каковой (то есть учтивости) Фолькет Марсельский сказал:

Учтивости мерило мера есть[244].

– Сей Вергилий, ибо, давая пояснения к этой части, мы волею случая находимся в городе Мантуе... был, как говорит Августин, без сомнения, муж в высшей степени изощренный, и пусть упомянутый город гордится, что в нем некогда обитал такой человек. Я как-то задал вопрос мантуанцам, по какой причине случилось, что, хотя местоположение Мантуи так удачно и вокруг нее столько окрестностей, где этот человек мог бы, укрывшись, создавать свои замечательные творения, Вергилий все же удалился оттуда. Мне ответили, что, хотя он владел вне Мантуи уединенным поместьем, избранным им в качестве своего местожительства, но так как там украли и увели его белую корову, ему не удалось в этом бесчестном краю обрести для себя спокойствие, и вскоре после того он отправился на поиски мест, более пригодных для воплощения его замыслов[245]. В одном из своих сочинений, которое зовется Комедией и в котором наряду с прочим пространно повествуется также об аде, Данте Алигьери с самого начала представляет Вергилия как своего наставника. И действительно, кто хорошо ознакомится с названным сочинением, тот сможет легко обнаружить, что Данте либо долгое время старательно изучал Вергилия, либо за короткое время преуспел в его изучении[246].