Жизнеописания трубадуров

– Нижеследующим хочу тебе пояснить, что не всякий способен внушать дамам любовь. Я думаю о некоторых известных мне людях, что они не пожалели бы жизни своей ради своих владычиц, но не все таковы, как сеньор Уголин де Форкалькьер, сопровождавший однажды любимую им даму в свите, среди которой был ее отец, два родных брата, три двоюродных и два племянника, а также многочисленные слуги, конные и пешие. И вот, оба брата с находившейся между ними сестрой въехали в реку, именуемую Изером, дабы переправиться вброд, но стремительное течение отделило их друг от друга и повлекло на глубокое место, так что им пришлось пуститься на своих конях вплавь. Итак, братьев отнесло прочь от сестры, но ни отец, ни племянники, ни все остальные, сколько бы им ни было от роду, не решались броситься в воду из-за стремительного течения. Они приказывали слугам помочь попавшим в беду, но те отнекивались. Дама вела себя на плывущем коне с поразительною отвагою; оба брата, продержавшись какое-то время, оказались в водовороте, из которого безуспешно пытались выбраться, и утонули. Дама взывала о помощи, но никто не шел к ней на выручку; каждый, не подвергая себя ни малейшей опасности, ограничивался лишь тем, что молился за нее Богу. Сеньор Уголин, который случайно отстал от остальных, подъехав к речному берегу и увидев в реке горячо любимую им даму, не стал требовать, чтобы за ним последовали другие, но погнал своего коня в воду и, приблизившись к ней вплавь ниже по течению, наставлял ее, как ей следует поступать, чтобы выбраться из стремнины, ибо помочь ей иначе, плывя на коне, он не мог. Между тем, конь дамы выбился из сил, тогда как конь сеньора Уголина был могуч и вынослив, но, едва сеньор Уголин, обратившись к сеньоре, воскликнул: "О, если б я мог каким-нибудь образом поменяться с вами конями!", Богу было угодно, чтобы они попали на покрытую водой небольшую отмель, так что кони их коснулись дна. Но вода прибывала, непрестанно катя грозившие им гибелью камни, так что оставаться там дольше было небезопасно. Тогда сеньор Уголин соскочил в воду и, соблюдая благопристойность, насколько допускали подобные обстоятельства, внезапно схватил сеньору и усадил на своего коня. Сам он сел на коня сеньоры, и они снова поплыли дальше, дама впереди, а он сзади. Его доблестный конь с удивительною настойчивостью пробивался к берегу, тогда как другой, под сеньором Уголином, окончательно обессилев, оставался далеко позади, и дама, удаляясь, оплакивала судьбу сеньора, он же, не переставая, кричал ей, чтобы она спасалась. В конце концов конь под сеньором Уголином захлебнулся и утонул. Отец сеньоры и остальные тоже кричали даме, чтобы она спасалась, но она, нисколько не посчитавшись с их увещаниями, вернулась назад к сеньору Уголину и потребовала, чтобы он ухватился за ее платье. Исполняя ее волю, он, однако, уцепился за хвост своего доблестного коня, и дама, направив скакуна к прибрежной отмели, спаслась сама и спасла сеньора. Улыбался только сеньор Уголин, дама же и все бывшие с нею плакали. Узнав о причине их слез, сеньор Уголин сказал: "Хотя я улыбался, не зная о гибели братьев, ныне хочу оплакать жизнь отца, племянников и всех остальных, столь трусливо покинувших свою госпожу". Итак, теперь стали плакать все вместе, и горше всех сеньор Уголин, видя, как плачут глаза его сердца. Ведь он не раз просил руки этой дамы, но ему неизменно отказывали, поскольку ее отец был выше него по своему положению. Когда души всех их несколько успокоились после случившегося несчастья, отец дамы, призвав ее самое, сеньора Уголина и прочих своих близких, обратился к сеньору Уголину с такими словами: "Ту, которой не помогли ни отец, ни братья, ни все остальные, от смерти избавила твоя доблесть. И мы вручаем ее тебе, дабы ты взял ее, как тебе будет угодно, либо женою, либо подругой", – и, ухватив дочь за руку, отдал ее сеньору Уголину. Тогда тот, как рассказывает сеньор Фолькет, опасаясь упустить такой случай, поторопился обхватить ее бесконечно нежную руку и произнес в ответ: "Сеньор, с великим смирением и благодарностью приму я ваш дар, и тотчас заявляю, что его уже принял, хотя глубоко сознаю, что его недостоин. Но дабы была соблюдена честь дамы, ровно как и ваша, я беру ее прежде всего своею женой; затем я, как раб, подчиняю себя ее владычеству; да будет она моей матерью, госпожой и повелительницей во всем". Фолькет, который сообщает об этом, хотя и в более распространенных словах, говорит, что когда сеньор Уголин говорил вышеуказанное, сеньора, вырвав свою руку из рук отца и сеньора Уголина, воскликнула: "Отец, который вместе со всеми своими людьми пренебрег моей жизнью, отныне власти надо мной не имеет. Для него я умерла. Посему я свободна и могу принадлежать вот этому и никому другому", – и, протянув обе руки, вложила их в руки сеньора Уголина. Заплакал от радости сеньор Уголин, и все присутствовавшие одобрили ее речь. На следующий день сеньор Уголин повел ее под венец, и она-то и есть госпожа Бланшман, которая, приняв от сеньора Уголина перо, создала много преславных и прекрасных строф. Чтобы поведать о том, сколь многие и великие деяния свершил ради нее сеньор Уголин, не хватило бы всей этой книги; помянем же ее добрым словом.