Жизнеописания трубадуров

Брат Ги, мне сладок Вашей песни глас[561]

,Презрительный к хвалимой до сих пор;
Ей ваше поношенье не в укор,
Милей любить ей рыцаря, чем Вас;
Дав прежде обещанье не судом,
Но мудро взяв назад его потом,
Исправилась она, за тот порыв
Безумный свой прощенье заслужив.

Эн Ги д’Юссель, как рыцаря ни в чем

Не упрекнуть Вас, правы Вы кругом;
Но клирик Вы и, даму так влюбив
В себя, пошли закона супротив.

XXIII МАРИЯ ВЕНТАДОРНСКАЯ [562]

Вы уже слыхали о мадонне Марии Вентадорнской, как о наиславнейшей из дам, когда-либо живших в Лимузине, много творившей добра и бежавшей всякого зла. Во всех деяниях своих она руководствовалась законами вежества, и никакое бездумие не подбивало ее на необдуманные поступки. Одарил ее Господь прелестью лица и изяществом, коим не требовалось никаких прикрас.

Между тем Ги д’Юссель, как уже слыхали вы в песне "Я, злая Дама, прогнан Вами с глаз..."[563], лишился своей дамы и пребывал в великой тоске и кручине. Долгое время не пел и не слагал он песен, отчего все достойные дамы округи той скучали, а больше всех мадонна Мария, ибо ее-то Ги д’Юссель и славил во всех своих кансонах[564]. Графу же Марки по имени эн Уго ло Брюн[565], бывшему ее рыцарем, оказывала она всю любовную честь, какую может дама оказать рыцарю своему.

И вот однажды, когда граф Марки проводил с нею время в куртуазном ухаживании, вышел и у них спор. Граф утверждал, что всякий истинно влюбленный[566], доколе он даме своей верен, и ежели дама любовь свою ему отдала, рыцарем его избрав или другом, столько же власти имеет над дамой своей, сколько и та над ним. Мадонна же Мария отрицала, что друг может иметь над нею власть. Случилось тогда же быть при дворе мадонны Марии эн Ги д’Юсселю, и та, желая вернуть его к песням и усладам, сложила строфу, в которой вопрошала его, может ли друг дамы иметь над нею столько же власти, сколько она над ним. Так вызвала его мадонна Мария на куртуазное прение[567], и сложили они такую тенсону: