Жизни и реальности Сальваторе

– Я устал, – Бальтасар сказал и сел на пол.

– Ничего, – вполголоса я отвечал, – ничего… ты главное играй, да? Juegue[31]… вон смотри, уже солнышко поднимается… лето, оно рано поднимается, так-то… это Чичо не соврёт… ещё полчаса juegue, ладно? Ещё полчаса…

Скрипка уже не смеялась и даже не плакала – хрипела, кашляла надсадно, выплёвывала ноты, но держалась. Держался и Бальтасар. Я пел и оглядывался: ну что, солнышко? Что, золотое? Выглядываешь? А ты посильнее высунься, то-то мы тебе благодарны будем!

Вот и первые лучи упали на вход в подземелье. Вампиры, кто не успел отшатнуться, воплем изошли да паром и сгинули; остальные вокруг нас теснее сбились, к нам поближе рвутся, и вижу я их истинные лица: глаза, бельмами закрытые, лица, все в крови да слизи, бледные да высушенные, что у твоих мумий, и зубы наружу.

– Вставай, – пою Бальтасару, будто песню какую, – вставай, amigo mío! Вот так… – Бальтасар, шатаясь, поднимается, и скрыпка его еле-еле слышна. – На меня опирайся, ага… а теперь иди. Вот туда, к выходу. Да-да, вот так… – пошатываясь, Бальтасар делает шаг. Мне приходится той рукой, что играл, поддерживать его: музыкант чуть не падает. Круг сужается с моей стороны: ведь я не играю. Коготь одной упырихи, с набухшей на конце слизистой каплей, касается моего носа, и я делаю движение, будто собираюсь его укусить; упыриха отдёргивает руку и хохочет. – Так, так, так, так. И ещё раз, и ещё, и мы просто мо-лод…

Бальтасар спотыкается и падает.

Хорошо, что реакция у меня что надо! Бросаю я свою пятиструнную и схватив Балду, тащу к свету.

Dios te salve, María, ruega por nosotros pecadores, ahora y siempre, ruega por nosotros pecadores, ave María[32]!

Балда орёт: кто-то вцепился в его ногу. Идти и тащить двоих тяжело, но я делаю ещё шаг и оказываюсь под весенним солнцем.

Ещё два. Два шага: вытащить Балду.

Балда снова орёт.

Шаг.

Кто-то тащит его туда, во тьму. Я упираюсь, не отдаю. Падаю; земля бьёт по щеке. Я продолжаю тащить Балду на себя. Тогда он перестаёт быть безвольным мешком, рычит и лягает кого-то.

И его отпускают. Балда оказывается на этом свете и тут же садится, разглядывая ноги: она поцарапана, на второй отсутствует ботинок.

Но живой. Живой.

Хоть и без скрыпки.

Интермедиа 8

В тот день Дар прибежал особенно взволнованный.

– Мальчик, – сказал он, – у меня проблемы.

– А что ещё у тебя может быть с такими-то знакомыми? – съязвил Мальчик, не отрываясь от книги.

– Задница дьявола! Я не шучу, Мальчик! Это не из-за банды!

– Ага, – Мальчик перелистнул страницу.

– Мамой клянусь!

– И что ты хочешь?

– Мне нужна твоя помощь. Скоро день всех мёртвых, так? Мы с парнями подумали и решили… что надо отомстить этим сукиным сынам, которые приплыли на эти земли много лет назад. Опять убить их. А на следующий день всех мёртвых – ещё раз, да? И так всегда, чтобы они и являться перестали на эту землю!

– Учитель оживляет их не для этого, Божий Дар, – Мальчик помедлил. – И я не понимаю, зачем это вам. Хотите показать, какие вы крутые?

– Нет, какого дьявола ты так думаешь! – взвился Дар, но Мальчик был непреклонен.

– Тебе-то я верю, друг мой. А вот им… они думают иначе, чем ты. Помогать им я не собираюсь, что бы они ни попросили.

Дар осыпал Мальчика ругательствами, но тот не слушал.

Дару пришлось уйти ни с чем.

После размолвки с другом Мальчик теснее сблизился с остальными Учениками. Они часто ходили в лес, тренировались оживлять зверей или вваливались без приглашения в чужие сны. Так что ни для кого не было секретом, что Мальчику нравится Кармелита из деревни – глаза, взгляд которых оставляет осколочек в сердце, густые волны тёмных волос, брови вразлёт, – и чем занимается банда, в которой находится Дар.

– Он с детства был непростой, – говорили ученики, и Мальчик был с ними согласен.

У него хорошо получалось проникать во сны, и совсем не получалось оживлять. Собака Приставала, скончавшаяся от старости, после оживления стала послушной и бездушной куклой; все говорили, что это странно, ведь проникновение в сны связано с оживлением напрямую, и что по идее Мальчик должен быть лучшим. Ребята даже пытались объяснять Мальчику, как это связано, но он всё равно не понимал.

– Вот ты оживил Приставалу, да? – объяснял ему самый толковый. Сам он тоже оживлять не умел, но видел действия Мальчика со стороны и очень хотел помочь. – Но выжег все привязки, разрушил волю! Как же душа вернётся туда, где нет воли, нет воспоминаний?

– Я хожу по снам и ничего не выжигаю.

– Так потому что ты ничего не трогаешь! А трогать начинаешь – цунами какое-то! Надо бережно, осторожно, понимаешь?

Мальчик ушёл в лес, подальше от остальных, нашёл там труп ягуара и оживил. Вроде и аккуратно – но всё равно не получилось.

День всех Мёртвых проходил как обычно. Души приходили, принимали угощение, шутили над мальчишками, радовались и сетовали на мелкий дождик.