Жизни сестер Б.

Мне кажется, хорошая идея – с началом новой жизни рассказывать о себе, чтобы легче было сбросить старую поросль и дать свободу молодым побегам. Меня зовут Лотта, а также Шарлемань, а также Шарли-Барли Бронти, я старшая из четверых, старше двух третей из шестерых, матери нет, зато слишком много отца и еще больше тетки, до недавнего времени проживала в достопочтенном доме, который покинула с целью исследования новых миров, а конкретнее – старых миров, а еще конкретнее – вечного мира. Я такая мелкая и незначительная, чаще всего незаметная, даже если встану на голову, хотя такое бывает редко, поскольку я подвержена головным болям и другим недугам нервной системы – как последствие того, говорит папа, что я чересчур много думаю; того, что потребляю недостаточно рыбьего жира, говорит тетя; того, что с ним спорю, заявляет Брен; того, что панталоны сильно жмут, вопит Эмбли-Уэмбли; того, что мне не хватает физической нагрузки, предполагает Энн, которая, обдумав свой вариант, моментально берет свои слова обратно и сожалеет о сказанном.

Моя незначительность лишь подчеркивается простотой гардероба – если вообще можно подчеркнуть то, что и так не привлекает внимания. У меня три платья, и я чередую их в зависимости от настроения: все серые, все нарядные, то есть, по сути, одинаковые, поэтому я крайне внимательно прислушиваюсь к собственному настрою, дабы определить, какое лучшего всего подойдет. Волосы зачесываю наверх, чтобы торчали уши, потому что, как говорят, мне предстоит многому научиться, и я не хочу ничего упустить или прослушать.

До приезда в этот bella cittá я прошла немало войн, и все они были проиграны, а именно: войны в качестве няни и войны в «Роу Хед» в качестве временного секретаря, в которых на протяжении четырех или более лет меня подавляли и делали мою жизнь несчастной. Пробыв на земле всего двадцать шесть лет, я не сомневаюсь, что боевые раны затянутся и никто не заметит, что я хромаю и иногда просыпаюсь ночью от собственных криков.

Помимо незначительности и скромности в общении с незнакомцами, я отличаюсь необычайным интеллектом и довольно эрудирована. Однако прежде всего я ленива: мне бы больше заниматься и меньше валять дурака. Теперь я даю себе твердое обещание: постараться увидеть, услышать и почувствовать все то, что я никогда раньше не видела, не слышала и не чувствовала, и посредством этих новых впечатлений измениться к лучшему! Быть открытой ко всему, что выпадет на мою долю, и позволить итальянскому совершенству усовершенствовать и меня. Я как кусок необработанного мрамора, как неразмешанная краска!

Эмили, лежа на кровати в отеле, вслух поражается тому, что мой пупок достоин такого пристального внимания. Она смеется над тем, что я веду дневник, а я и не удивлена: тот, кто себя до конца понимает и не меняется, никогда не задается вопросами вроде «кто я» и «что я делаю на этой зеленой планете».

Пора нам проложить дорогу в город, говорит Эмили, и она права.

Добавлю только, что буду в мельчайших деталях описывать наши приключения – конечно, не как турист, по-рабски запечатлевающий каждое место и ощущение. Я, скорее, хочу вести заметки обо всем важном, чтобы в дальнейшем лучше понять увиденное или как-то применить этот опыт на практике. Говорить буду только правду, даже если выставлю себя в дурном свете, как это частенько случалось в моей жизни.

13 июня, Эмбли-Уэмбли Бронти. Тетя покормит Всадника если не забудет, а папа, надев плащ, исправит все неправильное в Городе. Энни взяли нянькой к Робинсонам Бренни идет по вагону и кричит Тише! Тише! чтобы все его услышали. На пустыре в Антарктике готовятся к восстанию. Лотта тайком что-то пишет. Иисус на стене при смерти со скучающим видом такими темпами умрет он нескоро. Вот рисунок Рынка как только найду ленту перенесу его сюда Лотта уходит прежде чем я успеваю вернуться.

Дорогой дневник,

Мы отлично провели часок у фонтана Треви, ели хлеб с сардинами и воображали, что может произойти с двуличным придворным Сальдино. Сама я с ним почти не знакома, так как придумали его Эм и Энн, хотя в целом имею представление о двуличных придворных. Мы так и не сошлись насчет того, сумеет ли Сальдино расстроить запланированную свадьбу Дженнифер из Оринджа с сумасбродным Рексом Стюартом, королем Низин: Эм считает, что да, потому что это поможет развитию сюжета, а я говорю, что нет, потому что такая история никого не порадует. Как я уже сказала, время мы провели отлично, и в течение этого часа я забыла, что нахожусь в Риме и ем хлеб с сардинами у фонтана Треви, так как представляла себя в королевстве в Антарктиде, которая превратилась в теплую и обитаемую страну благодаря Гениям Эмми и Лотти – и это меня встревожило и тревожит до сих пор.

Дорогой дневник,