Жизни сестер Б.

Занавес поднимается. Мы в гостиной Бронти: тесная комнатка с тяжелыми мрачными шторами. На одной стене картина с изображением трех девочек, похожих на привидения. Слева – односпальная кровать с розовым взъерошенным покрывалом, туалетный столик с разбросанным шитьем, огнетушитель, расшитая скамеечка для ног. По центру – неиспользуемый камин, на полке над ним стоит урна и старая фотография молодой женщины в бронзовой рамке. Справа виден коридор, в конце которого дверь с надписью WC детским почерком.

Папа, шестидесяти восьми лет, сидит в кресле у камина. На нем домашняя куртка, она же халат, на котором не сходятся пуговицы, или же это жилет, а из кармана торчит цепочка от золотых часов. На нем очки в толстой оправе, и несмотря на это он все равно плохо видит и щурится. Седые волосы отросли, пробор неровный, зато бакенбарды хотя бы красивые. У его ног Всадник, дряхлый пес, который не двигается с места. Мистер Пятипенс, двадцати семи лет, чисто выбритый и проворный, тоже сидит в кресле у камина. Костюм на нем недорогой и/или поношенный.

ПАПА: Так я вырвался из нищеты своих предков.

М-Р ПЯТИПЕНС: Поразительно!

ПАПА: А ваши предки были бедными?

М-Р ПЯТИПЕНС: Несомненно!

ПАПА: Если покопаться в прошлом.

М-р Пятипенс энергично кивает.

ПАПА: Полагаю, вскоре вы с ними увидитесь.

М-Р ПЯТИПЕНС: С моим предками? Надеюсь, нет!

ПАПА: С моими дочерями! Они где-то тут.

М-Р ПЯТИПЕНС: Замечательно! Я слышал, у вас еще очень достойный сын?

ПАПА: А?

М-Р ПЯТИПЕНС: Сын? Слышал, у вас достойный сын?

ПАПА: Он где-то поблизости. Думаю, вы его скоро увидите.

За сценой раздается истошный женский вопль. М-р Пятипенс приподнимается, глядит на папу в поисках объяснений.

ПАПА, грустно: А это наша Лотта. Недавно вернулась с Континента.

М-Р ПЯТИПЕНС: Хотелось бы ей помочь!

ПАПА: Она сейчас принесет чай.

М-р Пятипенс садится. Снова слышен женский вопль.

ПАПА: Счастливые деньки, наконец-то мы все вместе. Энни вернулась со службы, Бренни тоже. Эм приехала с Континента. Все они, знаете ли, сироты.

Указывает на урну и старинную фотографию.

ПАПА: Моя любимая Мария, уже двадцать четыре года, как ее нет. Хотите посмотреть?

Наступает на хвост собаке – та жалобно скулит – и неуверенным шагом направляется к каминной полке, размахивая руками. Папа едва не опрокидывает урну, но тут из коридора слышится грубый мужской голос. Папа поворачивается в сторону двери (более-менее). На лице – ангельское выражение, взгляд полон слепого обожания.

ПАПА: А это наш Брен. Пойду встречу его. Урна вот здесь, если хотите взглянуть.

В комнату входит невысокий мужчина с взлохмаченными рыжими волосами. Он как будто не замечает никого вокруг, но при этом кричит – точнее, бушует. На нем довольно модная одежда, включая платок-галстук. Несмотря на маленький рост, он словно занимает собой все пространство.

БРЕН, с криками и жестикуляцией: И я сказал поэту-лауреату!.. Должен ведь я хоть раз в жизни!.. Это прямо как!.. Не могу понять, не понимаю! Это неправильно! Я люблю ее, по-настоящему люблю!