Жизни сестер Б.

Брен срывает с себя одежду и плачет. Чья-то тонкая рука проникает в комнату и вытаскивает Брена в коридор. Едва можно рассмотреть небольшую головку с простой прической за краем двери – это Лотта, двадцати девяти лет.

ЛОТТА: Не обращайте внимания. А вы все без чая? Сейчас принесу.

Лотта выходит, таща за собой рыдающего Брена. Хлопает дверь, и вновь становится тихо.

М-Р ПЯТИПЕНС: Возможно, ей потребуется помощь с чаем?

ПАПА: Моя дочь вполне способна сама приготовить чай, мистер Пятипенс. Или, думаете, не способна?

М-Р ПЯТИПЕНС: Сдается мне, она расстроена и встревожена поведением брата.

ПАПА: Это Брен, наш Единственный мальчик. Весь в маму. Видели прах?

М-Р ПЯТИПЕНС: Посмотрю позже.

ПАПА: Он познал разочарование, но справится. У девочек ни гроша. После моей смерти все окажутся на улице, если только Брена не заставят чего-то добиться.

М-Р ПЯТИПЕНС: Да что вы!

ПАПА, шепотом: Контроль арендной платы! Их тетушка, которая недавно умерла…

Папа указывает на гостиную, м-р Пятипенс не понимает, на что именно нужно смотреть.

ПАПА: …кое-что им оставила, но на эти средства не проживешь, вот бедняжки. Лотта надеялась стать учительницей, однако план не удался…

М-Р ПЯТИПЕНС: Говорите, она вернулась с Континента?

ПАПА: Уж три года как. Вернулась, погруженная в меланхолию, даже не знаю почему. А вот и она, несет чай.

Входит Лотта с подносом. На ней красивое серое платье и удобные туфли. Волосы каштаново-мышиного цвета завязаны в тугой пучок. Лицо опухшее, глаза красные. Передвигается устало. Ставит поднос на столик, сдвигая разбросанное шитье, берет чайник. Рука дрожит. М-р Пятипенс вскакивает.

М-Р ПЯТИПЕНС: Позвольте мне, мисс Бронти!

ЛОТТА: Думаете, я не способна налить чай, мистер Пятипенс? Заверяю вас, мистер Пятипенс, что уж чай-то я наливать умею.

ПАПА: Мистер Пятипенс, а это моя старшая, Лотта, знакомьтесь. Лотта, детка, это Пятипенс, мой новый помощник.

ЛОТТА, неохотно: Очень приятно.

М-р Пятипенс, по-прежнему стоя, кланяется.

ЛОТТА: Сахара? Молока? Соевого?

М-Р ПЯТИПЕНС: Да. Пожалуйста!

Лотта, улыбаясь самой себе, наливает всего помногу в чай мистера Пятипенса. Он забирает у нее чашку, хотя из-за дрожащей руки Лотты половина проливается. Лотта наливает чай отцу, он пьет черный. Мужчины делают по глотку. Лотта направляется к двери.

ПАПА: А Энни дома? Зашла бы поприветствовать гостя.

ЛОТТА: Ей нездоровится, папа.

ПАПА: Надеюсь, ничего серьезного.

ЛОТТА: Нет, ничего такого. Но она в постели.

ПАПА: Раз ничего серьезно, пусть зайдет! Это ее долг – встречать моих гостей!

ЛОТТА: Если пожелаешь, могу надеть на нее платье и принести сюда, хотя не уверена, что смогу поднять… Хотя можно дотащить…

ПАПА, м-ру Пятипенсу: С младшей познакомитесь в другой день.

М-Р ПЯТИПЕНС: Хочется верить, она поправится.

ЛОТТА: Мне тоже, ведь вся стирка теперь на мне.

Лотта вновь направляется к выходу.

ПАПА: Лотта, не спеши. Посиди немного с нами.

Осмотревшись, Лотта замечает скамеечку для ног и, бросив взгляд на отца, выдвигает ее и ставит между папой и мистером Пятипенсом, стараясь не задеть собаку. Лотта садится, пытаясь поудобнее устроить ноги, что непросто на такой низкой скамейке.

ПАПА: По виду и не скажешь, но Лотта у нас девушка ученая!

ЛОТТА, одновременно польщенная и недовольная вниманием: Я неплохо образована.

ПАПА: Скажи ему, сколько языков ты знаешь!

ЛОТТА, закатывая и отводя глаза: Итальянский, немецкий, латынь, немного санскрит.

ПАПА, с гордостью: И греческий!

ЛОТТА: Папа, я не говорю на греческом. Ты сам отказался меня учить, помнишь?

ПАПА, потирая подбородок: Не помню.

ЛОТТА: Ты учил Брена.

ПАПА: А тебя нет?

ЛОТТА: Ты ничему меня не учил.