Жизни сестер Б.

Эмили (разглаживает платье, будто где-то в его складках можно найти остроумный ответ): Как ты вообще нашла мои стихи?

Шарлотта (в надежде ответить честно и просто): Я искала.

Эмили: И что заставило тебя искать в коробке с акварелью? Ты туда полезла первым делом?

Шарлотта: Нет.

Эмили (показывая рукой, снова и снова): Тогда это были серьезные поиски, усердные поиски, хитрые и неустанные поиски! Где еще ты смотрела?

Шарлотта: В других местах.

Эмили (руки уперты в бока): Скажи, в каких.

Шарлотта: Я искала под твоим матрасом, в ящике с твоим бельем, позади того места, где ты держишь еду для Ровера, а потом нашла их в коробке с акварелью. (спешит добавить): Однако качество твоей работы оправдывает мой поступок!

Эмили: Лотта качество моих стихов ничуть тебя не оправдывает! Лотта это непростительно, Лотта такое не прощают! Лотта ты забрала сестринский дар то есть доверие и разрушила его!

Шарлотта (встает, чтобы занять более уверенную позу, хотя Эм выше и правда на ее стороне): Это непростительно. Такое не прощают, ты больше не сможешь мне доверять, но твои стихи великолепны! Они сияют оригинальностью, искренностью, редкой интеллектуальной мощью! Такого голоса еще никто не слышал!

Эмили (вновь помахивая ложкой): Это твой голос я не желаю слышать! Уходи! Рагу не получишь!

Папа (заходит на кухню в поисках обеда): В чем дело? Лотта?

Эмили (вздыхает): Папа, все в порядке. На обед рагу.

2.

Эмили (нарезает лук громче, чем обычно): Мои стихи – это личное. И нет в них ничего особенного.

Энни (делает вид, будто накрывает на стол): Стеклянный город?

Эмили: Да, про Стеклянный город, но, наверное, не только.

Энни (как будто отвлекшись, глядя на сервировочную миску): Дашь почитать?

Эмили (стук ножа!): Они не для чтения.

Энни (поправляет миску): Но они же про Стеклянный город, так, может, все-таки дашь?

Эмили: Признаюсь, ты тоже принимала участие в Стеклянном городе. Но это нечто большее.

Энни (осторожно): Тем более мне стоит их прочесть.

Эмили (громко, чтобы Шарлотта услышала из коридора): Сначала забери их у тролля из другой комнаты. Я не стану ее просить, потому что я с ней больше не разговариваю!

Энни: У меня тоже есть стихи. Буду рада, если ты их прочитаешь.

Эмили (стучит ножом еще громче): Все пишут стихи. Даже Единственный мальчик, и тот пишет!

3.

Папа (разглядывая детей, собравшихся за столом, ладони домиком): Дети.

Брен (закатывает глаза).

Папа: Приближается то время, когда меня уже не будет рядом, чтобы вас организовывать, призывать к ответственности, мирить, ведь я стар и, как видите, нездоров.

Лотта: Папа! Это неправда!

Энни (нервно дергает воротник).

Лотта (начинает плакать).

Папа: Нет, все так и есть – и должно быть. Я неплохо пожил, как говорится, и если о чем и жалею, то уж точно не о своей семье, ведь вы все чудесные дети, которыми я горжусь.

Брен (с довольным видом, не замечая резких взглядов как минимум от одной сестры):

Папа (повышая голос): Но!

Энни (хочет что-то сказать):…

Папа: Я не могу спокойно умереть, если среди вас не будет мира. Энн!

Энни (хочет что-то сказать): Да, папа?

Папа: Что я говорил про вас четверых?

Энни: Что мы – оставшиеся. Что должны жить за шестерых.

Папа: А дальше? Эм?

Эм: Мы должны давать маме повод для гордости.

Папа: А еще? Брен?

Брен: Все должны слушаться Единственного мальчика.

Папа: И? Лотта? Ты же старшая, верно? Я ожидаю от тебя большего.

Лотта: Мы одна кровь, одно сердце.

Папа: Да! Вы замечательные дети. А теперь помиритесь, чтобы я мог спокойно умереть.

Брен (выкрикивает): Это они виноваты! Я тут ни при чем!

Папа (отмахиваясь, выходит из комнаты).

4.

Лотта (глаза заплаканы, лицо сморщенное и усталое, тянет руку к Эм, которая сидит):

Эм (не обращает внимания на протянутую руку Лотты): Ты меня своей слабостью не растрогаешь.

Лотта (убирает руку): Я оставила всю слабость в прошлом.

Эм (смотрит куда-то вдаль): Ты меня не растрогаешь слезами и эмоциями.

Лотта: Не будет никаких слез.

Эм (переводит гневный взгляд на Лотту): Ты не изведешь меня лестью.

Лотта: Я не стала бы тебя обижать.

Эм: Тебе не удастся мне докучать.