Жизни сестер Б.

Я возмутился: не надо из-за меня мутить воду!

Вы так говорите, словно я корабль, а вы – бурный ветер! – воскликнула Лотта.

Я покраснел.

И какой же даме удастся завоевать ваше сердце? – спросила она.

Даме достойной, ответил я, и все девушки засмеялись. Я не имел в виду величавой, но хочу, чтобы в ее сердце была доброта, чтобы именно добротой она руководствовалась в поступках. Она должна понимать, кто она такая, и быть собой довольна.

Стараясь при этом стать лучше, добавила Лотта.

Естественно.

Но наверняка у нее много красивых платьев, продолжила она. И прелестные кудряшки. Говорят, джентльмены восхищаются красивыми платьями и кудряшками.

Я прежде всего восхищаюсь характером, мисс Лотта. Вы все меня этому и научили.

Потому что мы не носим красивых платьев и кудрей?

Потому что у вас выдающийся характер, сказал я.

Мне сделали комплимент! – отозвалась Лотта. Добавь за это балл!

Нам всем сделали комплимент, поправила Эм. Тебя это, может, и порадует, а вот мы со своими баллами сдадим позиции.

Очко в пользу Эм, сказала Энн, доставая маркер из лифа.

Я не поспевал за ходом их мыслей, но определенно наслаждался происходящим!

Мне требуется множество лука, заявила Эм. Кто желает поплакать?

Могу нарезать шесть множеств лука, не проронив ни слезы! – вызвалась Лотта.

А я – шесть десятков множеств! – подхватила Энн.

Тогда пусть этим займется мистер Пятипенс, предложила Эм, кто-то же должен поплакать!

Нарезать тонким слоем или маленькими ровными кубиками? – спросил я.

Небольшими кусочками, ответила Эм. Ни больше, ни меньше.

Очко в пользу мистера Пятипенса! – сказала Энн.

Я старался быть и услужливым, и приятным для сестер Бронти, которые, как теперь стало ясно, одни из моих самых любимых людей на свете, и, хотя они не совсем обычные, они умнее большинства и всегда готовы рассказать нечто удивительное. И ко мне относятся с добротой, которая для одинокого холостяка значит немало.

Закончив с луком, я спросил, что Эм приготовила на ужин, хотя мог сам увидеть, заглянув ей через плечо.

Это, сказала она, указывая на рагу из кролика, Все Самое Хорошее. А это, показала она зелень в кипящей воде, Благополучие.

А на десерт, добавила Энн, она приготовила Усладу и Заветное Желание.

Но пока что вам нельзя на них смотреть, сказала Эм. В них есть тайные ингредиенты!

Если блюда у Эмили получатся такими же хорошими, как их названия, она соберет много очков, заметил я.

Все Самое Хорошее и Благополучие будут для меня достаточной наградой, откликнулась Эм, бросая собаке кусок от Всего Самого Хорошего.

Настроение стало не таким беззаботным, когда появился добрый джентльмен, так как он трезвенник, и нам пришлось запереть собаку в кухню и оберегаться, потому что мы отпили значительную долю его портвейна.

Что же вы, девочки, спросил он, не переоделись к ужину?

Это наши лучшие платья, ответила Лотта.

Тогда рад, что ты хорошо выглядишь! Действительно, нарочно добавил он, очень рад!

Очко преподобному пастору! – сказал я.

Все Бронти бросили на меня отрешенные взгляды.

Что же это такое? Он посмотрел на стол, который я помог собрать. Над ним висела картина с тремя девушками. Нам не хватает места. Неужто вы забыли мистера Пятипенса, мои дорогие?

Никак нет, ответила Эм, вот же он.

Тогда я ничего не понимаю, по моим подсчетам нас должно быть шестеро.

Вы позвали кого-то еще? – спросила Эм.

Накрой для своего брата.

Девушки не сдвинулись с места, и тогда пастор добавил: Он придет. Это наша новогодняя традиция, и мы за многое должны быть благодарны.

Понадобилось сдвинуть практически все на столе, а также поставить стулья неприлично близко друг от друга. Один из стульев Лотта заменила скамеечкой для ног, на которую и села.

Я запротестовал, но она сказала, Не беспокойтесь, мистер Пятипенс. Я маленькая, и не на таких умещалась.

Остальные не следили за нашим разговором, поэтому я продолжил добиваться своего.

Я рад видеть вас такой довольной! Хотел бы сделать вас еще более счастливой!

Вам это не под силу: когда настоящее идеально, оно не требует никаких дополнений.

Что же это за идеал? Я в него не вписываюсь?

Это такое ощущение, мистер Пятипенс, что в данный момент все хорошо. Никто не сожалеет о прошлом и не беспокоится о будущем: все необходимое для счастья есть у нас прямо здесь, прямо сейчас. Вам никогда не доводилось испытывать настоящее совершенное, мистер Пятипенс?

Я не собирался поучать Лотту насчет тонкостей грамматики, согласно которым настоящее совершенное относится не к настоящему, не к совершенному или чему-то в этом роде, а к завершенному действию, которое связано с настоящим. Я не собирался ни поучать Лотту, потому что она главный учитель моего сердца, ни вступать с ней в диалог о языке, ведь это сфера ее интересов: я хотел лишь сказать, что это она единственное совершенство, с которым я когда-либо сталкивался, но пастор позвал нас за стол: