Жизни сестер Б.

Вот как все было: подходил к концу ужин для помощников отца, это хорошие люди, которые служат волонтерами для бедных. Для таких ужинов я готовлю лазанью, потому что, в отличие от других блюд, это у меня частенько получается, а многие ингредиенты можно найти «в готовом виде» и не надеяться на собственные неважные способности, при этом результат впечатляет. К тому же это любимое блюдо папы и мистера П., но в этот вечер мистер П. не захотел есть лазанью, и, когда один из помощников спросил, здоров ли он, голос мистера П. дрогнул. Здоров, но не совсем, ответил он. То есть, добавил, со здоровьем у меня все в порядке, большое спасибо, но эти слова он пробормотал, и разговор, который, как всегда, вел мой отец, перешел на другие темы. Я подумал, что, возможно, у мистера П. грипп и шепнула ему об этом, но он с грустным выражением лица отозвался, что вовсе не поражен ни микробами, ни едой, ни погодой, ни чем-либо физическим, а скорее, страдает от болезни духа, хотя в этой компании он отказался объяснять, а я и не настаивала, поскольку была обязана «председательствовать» на этом ужине, где обычно не место откровениям. Однако тогда у меня мелькнула мысль, что он, должно быть, страдает от любви и как это необычно – представлять его с «подругой», после чего мои мысли обратились к обсуждаемой теме, которая была связана с налогами.

Мистер П. помог мне отнести на кухню все столовые принадлежности, что он нередко делал. Я ставила посуду в раковину, как вдруг он сказал: Лотта, дорогая Лотта, я должен с вами поговорить.

Я по-прежнему не догадывалась. Да, мистер Пятипенс, сказала я, открывая кран. Я вас слушаю.

Лотта, сказал он, любимая Лотта, и понеслось: я закрыла кран и в ужасе на него уставилась.

Папа знает? – наконец спросила я, когда он договорил, а я пришла в себя; он признался, что никто ничего не знает, кроме, собственно, меня (и всех, кто видел его в тот вечер, подумала я, ведь его поведение теперь стало совершенно очевидным!).

Он считает, что я не смогу его полюбить, Нелл; просил только выслушать, даже не рассматривать как жениха, хотя это и сделало бы его самым счастливым человеком на свете.

Я сказала ему, что дам ответ завтра, но только из вежливости, а потом выставила его за дверь. Зная, что папа будет сильно утомлен, я решила не беспокоить его, зная, что, если я скажу ему утром, у него не будет выбора, кроме как пойти на работу и унести с собой свое недовольство.

Нелл, по одному небольшому инциденту, случившемуся во время твоего пребывания здесь, я знаю, что ты считаешь моего отца тираном, поэтому не уверена, стоит ли описывать его реакцию на следующее утро, которая лишь подтвердит твое мнение. Я никогда не видела его таким расстроенным! Мистер П. сомнительного происхождения (как он сам говорит), его будущее непримечательно, ему не хватает ума, средств и умения как-то заявить о себе. Я не отрицаю, хотя и не думаю, что именно так стоит оценивать мужа – или вообще мужчину! Папа еще больше утомился, его лицо сильно покраснело и опухло, я даже подумала, что у него приступ. Он несколько раз тыкнул мне пальцем в лицо, а какие слова вылетели из его уст! По отдельности это были слова цивилизованного человека, но складывались в ненавистные фразы! Мистер П. – коварный змей, он опасен, он само зло, он пытается меня похитить!

У мистера П., конечно, много неподходящих качеств: он узколобый, необразованный, несилен воображением – читает лишь политические трактаты, которые всегда лишь подкрепляют, но не опровергают его убеждения, – но он вовсе – знаю, ты мне веришь – не само зло! Печально, что отец видит его таким! Это говорит о недостатке человеческого понимания, не говоря уже о сильной душевной травме. В тот первый день я ничего не сказал в защиту мистера П., не желая усиливать гнев моего отца, который и так достиг опасных размеров.

Я написала письмо с отказом, изъясняясь кратко и однозначно, чтобы не давать неоправданную надежду, но и отец тоже написал ему в ужасных выражениях, запрещая мистеру П. обращаться ко мне в нашем доме. Вкратце, после семи лет безупречного поведения, семи лет доверительного, надежного и, осмелюсь сказать, незаменимого сервиса, мистер П. стал изгоем, а я не в силах исправить ситуацию! Я не могу образумить отца, и это невыносимо. Мистер П. не соглашается дать требуемое от него обещание, поэтому ему запрещено переступать порог нашего дома и, соответственно, помогать отцу, так как его рабочий кабинет находится здесь. В приступе детской истерики, как описал папа, мистер П. сказал, что увольняется и уезжает помогать бедным в далекие страны! Я не сомневаюсь, что он говорил всерьез, но не желаю ему такой участи, так как погода или обычаи других мест ему не подойдут, он человек бескомпромиссный, привыкший поступать по-своему.