Жизни сестер Б.

Волонтеры устроили мистеру П. прощальную вечеринку, хотя до сих пор неясно, вернется ли он к родным или действительно уедет в далекие края. По случаю вечеринки ему наконец разрешили войти к нам в дом. Печальный повод. Он ничего не услышал из того, что ему говорили, а когда пришло время выступить с речью (поскольку волонтеры были уверены, что его ждут великолепные возможности), он только смотрел на меня, а руки тряслись так сильно, что он пролил шампанское на платье одной дамы и всем присутствующим сказал лишь: я… я… я…

Когда он ушел, я мыла посуду – опять! Тебе, Нелли, я, наверное, кажусь довольно унылой, но, увы, не ему! – и я думала, что он окончательно ушел, и мне было жаль, но не очень, и вот я отправилась к почтовому ящику проверить почту, а он все еще был в холле, ужасно расстроенный, сидел на парчовом диванчике, предназначенном для украшения интерьера (за последние двадцать лет на нем точно никто не сидел). Он рыдал, Нелл, ничуть не беспокоясь, что его увидят. Рыдал не по-мужски, роняя скупые слезы, а как ребенок, всхлипывая и содрогаясь всем телом, если можешь такое представить. Естественно, я подошла к нему, я же не чудовище. Сказал, что поедет к родне и просил, чтобы я ему писала. Я ответила, что это невозможно. У меня появился шанс заметить, что я вовсе не желала его расстраивать и не разделяла мнения отца о его предложении: я не считала его «коварным» или «недостойным»; я просто считала, что он не соответствует моему характеру, а я его. Легче ему от этих слов не стало, а вот мне полегчало, потому что мне не хотелось, чтобы с мистером П. плохо обращались.

Посочувствуй мне, Нелл. Когда-то я мечтала о поклонниках, но в итоге, как тебе известно, выбрала одиночество и никогда не желала – и уж точно не ожидала – разбить кому-нибудь сердце.

Вероятнее всего, я никогда его больше не увижу и не получу весточку. Моя жизнь от этого обеднеет. Я и не подозревала, что в нем живет такая страсть, такие чувства.

Твоя удрученная Лотта

Дражайшая Нелли,

Спасибо тебе за доброе письмо. Именно такой реакции я и ожидала: сдержанной, но великодушной. Ты аплодируешь моему решению, понимая, чего оно мне стоило – да, именно стоило, потому что, отвергнув мистера Пятипенса, я вновь обрекла себя на будущее в одиночестве. У меня нет крепкой семьи, как у тебя, Нелл: остался только отец, который, как ты знаешь, крепок, но стар, а на этой неделе вообще попал в больницу! Он винит во всем нашу ссору, потому что, хотя я и не ответила гневом на его гнев, он знает, что его действий и слов я не одобряю. Оттого он такой несчастный, как он сам говорит. Правда, мне он показался не столько несчастным, сколько оскорбленным из-за своей уязвленной гордыни.

Да, гордыни! Ты его защищаешь, но ты не права: он печется не о моем благе, за исключением тех случаев, когда считает, что меня порадуют деньги, более высокий социальный статус и прочая дребедень. Как ты помнишь, он сумел выбраться из грязи, по его красочному выражению, и не хочет, чтобы я туда вернулась (со своей семьей он не общается с шестнадцати лет; возможно, боится заразиться от них бедностью!). Его не заботит ни человеческое тепло, ни дружеское общение, ни привязанность, поскольку он никогда в этом не нуждался, всегда выступал против этого и так и не научился выражать свои чувства. Я говорю об этом и не чувствую за собой вины, ведь, как я уже сказала, он лежит в больнице после приступа. В постели он выглядит не менее внушительно, хотя, возможно, чуточку скромнее, потому что не хочет «устраивать сцены», которые могут увидеть врачи, а любой из них, по его мнению, составил бы мне отличную пару, если бы я хоть немного себя проявила. В его палате полно моих книг, и он надеется, что кто-нибудь из специалистов о них спросит, а они не спрашивают, так как мысли их (не сомневаюсь!) заняты рыжеволосой медсестрой.

В любом случае желаю ему скорейшего выздоровления и реалистично размышляю о том, какой будет жизнь после его смерти – как же мы хрупки, Нелл! Человека можно потерять в любой момент, а когда не станет отца, терять мне уже будет некого. Смогу ли я жить в полном одиночестве? Я примирилась с этим человеком, пусть и не общительным, потому что он мне не безразличен, он мой!

Также признаюсь, Нелл: я получаю письма от мистера Пятипенса – уже набралось целых шесть. Еще не ответила. Вот уж не ожидала, что получу такие письма от мужчины! Он страдает, и я этим не горжусь. Он видит во мне только хорошее, хочет меня защитить, уберечь и согреть. Будучи здесь, замечала ли ты в нем такую глубину чувств? Я – нет!