Жонглёр

Вот и Леонид не давал возможности расслабиться своему телу. На второй или третий день он стал нагружать мышцы. Воля и труд творили чудеса! Тело, вместо того чтобы ныть и страдать, шло на поправку быстрыми, если не сказать – гигантскими темпами. Гораздо сильнее ранение сказалось на душе Леонида. Ожидал ли восхода, гулял ли, выполнял ли придуманные им упражнения, в его голове огромными пудовыми жерновами вращались невесёлые мысли. Он сотни, тысячи раз проговаривал и проигрывал в голове произошедшее. Размышления выливались в вечный и нескончаемый спор с отцом. Аргументы таяли и исчезали с небывалой скоростью. Романтика, толкнувшая его в эту авантюру, растворялась. К сожалению, цинизм отвоёвывал себе всё больше места. Мелькнула чья-то походя брошенная фраза: «Циник – это немного поживший романтик». А на войне, как известно, год за три идёт.

Случившееся описывалось одним отцовским определением: «чудовищная глупость». Теперь он даже самому себе не мог ответить – ради чего он здесь? Перспективы «мероприятия» обозначались все чётче и чётче. И они не были радужными. Но теперь он был спаян с этой войной в единое целое, слишком многим и слишком крепко. Как комар в янтарь. Появились друзья, благодаря которым осознал многие, теперь уже прописные, истины: не предай и не подведи. Мудрость: «Сам погибай, а товарища выручай» – незаметно вошла под кожу, в кровь и плоть этого нового Леонида Фирсанова. Незнакомого пока даже ему самому.

Следуя этой логике, оставалось идти только вперёд, отбрасывая обманное, устаревшее и ненужное! В сторону или назад пути уже не было. Любое отклонение воспринялось бы им и окружающими по меньшей мере как предательство. А с этим везде и всегда, и не только в мирное-то время, не очень-то церемонились, а тем более на войне! Он освободился от флёра наивности, научился трезво оценивать обстановку, делая из неё жёсткие и прагматичные выводы. Здесь любая двойственность каралась одинаково быстро и безжалостно – смертью. Разум воспринял эту науку, а душа тяжело, как кожа от мелкой дроби, избавлялась от романтизма, моментами требуя чего-то особенного, чистого и светлого. Где-то на глубинном, подсознательном уровне происходила какая-то подспудная работа.

Как только Леонид смог ходить, он стал уходил на прогулки по окрестностям, выхаживая в основном для нагрузок на мышцы. Но как только рядом возникала Софья, то он помимо своей воли замедлял шаги, тщательнее оглядывал окрестности, только бы на немного, но продлить совместные прогулки. Девушка нравилась ему всё больше и больше, но это открытие он держал под спудом, даже от себя самого.

После «опочившего в бозе» романа с Лизой Лёня теперь сводил все отношения со слабым полом к невинной болтовне. И то не со всеми. Но неистребимая надежда раз за разом прокручивала сны с различными сюжетами, где неизменным эпизодом было возвращение в родной город. И каждый раз счастливая Лиза повисала у него на шее. И ворковала, ворковала, ворковала, всё время находя правдоподобные оправдания своему молчанию. Он тратил слишком много титанических усилий на борьбу с зыбким фантомом возлюбленной, не замечая очевидного.

А сестра милосердия, как всякая заинтересованная женщина, могла прочесть творящееся в его душе. И не желала быть успокаивающим компрессом души или щадящей повязкой сердца. Но противостоять обаянию молодого человека было уже не в её силах. Она пыталась следовать доводам разума, но сердцу-то не прикажешь.

Не особо стараясь, но повинуясь многолетней привычке произвести хорошее впечатление, Фирсанов побасёнками прошлой жизни на прогулках развлекал Софью. Он, как курский соловей, всё сильней и сильней очаровывал барышню. Но он не пытался извлечь из этого корысть. Это как в фокусах: всё только ради восхищённых глаз публики. А Софья такими глазами на него и смотрела.

Дела сердечные развивались по своим неведомым законам, а жизнь шла своим чередом. Деятельная натура Фирсанова требовала действий, организм восстанавливался, но не мгновенно, как того хотел Леонид. Во время дождей он, как лев, метался вокруг своей больничной койки, изумляя соседей упражнениями. То сотворит «свечку» на лопатках, то отжимается от спинки, то сделает по сто приседаний за раз.