Жонглёр

Во времена гражданской жизни помогал всем, кто нуждался в медицинской помощи. Ничего не требуя за свои услуги. Часто исчезал раньше, чем пациент окончательно выздоравливал, потому что профессионально терял интерес к здоровому человеку. Больные были ему ближе. Смотрели в рот и не перечили. До двух принимал, а после – кутил. С женщинами надолго не сходился принципиально, предпочитая многочисленные краткие, ни к чему не обязывающие интрижки. Если чувствовал, что начинает увязать в романе, безжалостно рвал его.

Самым большим парадоксом циничной натуры этого смельчака, который он тщательно скрывал даже от себя самого, была паническая боязнь одиночества. Даже один вечер наедине с самим собой приносил ему больше страданий, чем недели и месяцы военной кампании. Так что глушил он этот страх любыми доступными способами. Поэтому он с радостью откликнулся на предложение Кускова поехать в Трансвааль.

– А что касается вашего знакомого, – продолжил ободрять Изъединову Александр Карлович, – так у меня сложилось впечатление, что это волевой молодой человек, который добивается поставленных задач и слов на ветер не бросает. Раз обещал вернуться, то вернётся.

– Вы так думаете? – просияла сестра милосердия.

– Уверен! – твёрдо произнёс Александр Карлович.

– Если диагноз поставил доктор Эбергарт, то будьте покойны, голубушка, будет всё так, как он сказал! – радостно загудел Николай Иванович.

Соня встала, промокнула слёзы и, оставив хирургов наедине со своими мыслями, вернулась к остальным сёстрам. Но теперь её уверенность в благополучном исходе дела выросла стократно.

Хирурги хотя и остались на какое-то время вместе, но каждый витал в своих мыслях. Как ни странно, утешая Изъединову, Кусков немного, но утешался сам. Во-первых, он терпеть не мог женских слёз, они действовали на него как раствор нашатыря. Он начинал развивать кипучую деятельность, чтобы добиться просветления чудесных глазок. У него было гениальное свойство: он умел слушать, не перебивая, сочувствовать, не обижая, и не давать советов из своего опыта. Отчего и пользовался повышенным вниманием женского пола. Во-вторых, он не мог терпеть уныния. А сейчас его сердце скручивало, как стальную пружину в часах, отсчитывающих мгновения до взрыва. И с этим что-то надо было делать.

Санитарный отряд Красного Креста и лазарет Российско-голландского общества завершили работу. Выбор не устраивал всех, но злиться и негодовать у Николая Ивановича не было сил. Одно хорошо: хоть немного пощипали англичан за Севастополь! Но жаль, что слишком мало! Буры, несомненно, хорошие вояки, но не хватает им нестандартного мышления, полёта мысли, если о войне так можно рассуждать. Осталась какая-то грустная неудовлетворённость, недосказанность, что ли.

Тюки свёрнуты, инструменты убраны, саквояжи и чемоданы собраны. Скоро назад. Бесконечная трясучка и качка перед домом. Пройдёт несколько месяцев – и Эбергарт снова потянет его на другой край света. Но что из этого приключится – жизнь покажет. Кто-то, как известно, предполагает, а кто-то – располагает.

Март 1902 года. Окрестности деревни зулусов

Через сутки, на рассвете следующего дня, Леонид копошился, устраивая среди крупных ветвей наблюдательный пункт. Ногами он плотно стоял на развилке. Откинувшись назад, он мог прижаться спиной к основному стволу, защищая себе спину и от ударов снизу. Ложась грудью на толстую ветку, идущую от главного ствола немного выше, получал прекрасное место для стрельбы. Мешал сучок снизу, прямо под опорным левым локтём, и узкие листья то и дело перекрывали обзор. Наконец умелое применение штык-ножа решило все проблемы. Теперь у него была идеальная стрелковая позиция. С земли его не было видно, зато он видел всех и вся. В метрах пятидесяти на таком же дереве затаился Франсуа. Крона его дерева теперь трепетала только на ветру, а не от возни. Жаль, что на двоих всего двадцать патронов, так что каждый выстрел на вес золота.

Двое разведчиков князя неслышно промчались под деревьями, оповещая засаду о приближении противника. Как и предполагал Леонид, «полевая форма» зулусов значительно отличалась от «парадной». На головах были плетёные ремешки из кожи антилопы, которые приподнимали причёску вверх. Хотя волосы были настолько жёсткими, что и без ремешков не падали на глаза. Спереди так и остались «салфеточки». В руках оружие и щиты. Вот и всё.

Почти одновременно приближение чужаков рассекретили птицы и зелёные мартышки. Кто-то, большой и страшный, крался по джунглям в их сторону. Красться-то он крался, но незамеченным подойти не сумел.