Жонглёр

– Как-то чересчур грозно, – неопределённо высказался Де ля Рей и откровенно добавил: – И противно. Хотя следует заметить, дорогой Луис, под пулями мне было не так страшно.

– Грозно? Чересчур? – вспыхнул Бота. – Да это унизительно для всех нас! Они смеются над нами каждой буквой в каждой строчке! А под пулями было как в картах – чет, нечет! Увернулся – молодец, нет – извини, братец.

– А как вы хотели, дорогой генерал? Это поражение. Часть профессии. Не только же носить погоны с золотым шитьём. Надо ещё уметь и шпагу вперёд эфесом отдать. С этим надо смириться.

– Смириться?

– Да, – заключил генерал и открыто посмотрел Луису в глаза.

– Получается, Блинхорд был прав!

– В каком пункте?

– Проституция это!

– На войне всегда так: кто-то выигрывает, кто-то проигрывает. Чести лишают целые государства и народы, а мы о личном самолюбии. Куце это как-то…

– Раньше надо было плакать, раньше. Я же говорил, что надо реформировать армию и строить её на другой основе.

– Но ведь поначалу это работало! – в пространство заметил Коос.

– Теперь придётся по дюйму, как при алмазодобыче, назад выгрызать нашу свободу.

– Придётся. Но вы немного ошиблись.

– В чём?

– Это работа ассенизатора, а не горнодобытчика. Так что придётся поработать золотарями, облегчая участь нашей Родины и освежая климат в стране. Пора, засучив рукава, приниматься за работу. Раз не смогли отстоять Отечество с оружием, может быть получится помочь ему с черпаками в руках. Не думаю, что современники поймут, но надеюсь, что оценят потомки. Пора! Пойдёмте! – За время этого разговора, Де ля Рей внутренне подготовился и собрался.

Сидя за столом, он достал белоснежные перчатки и стал их натягивать на заскорузлые пальцы.

– Для чего, генерал? – удивлённо поинтересовался Бота, наблюдая за манипуляциями генерала.

– Не хотелось бы касаться позорного пера. А если посажу пятно позора, то выброшу их. Хотя выброшу и так.

– Всё равно нам не отмыться! – Бота сказал это с нажимом, подтверждая Де ля Рею, что они вместе и что в последнем бою этой войны они будут, как и прежде, прикрывать друг другу спины.

Де ля Рей встал, одёрнул сюртук, вышел из-за стола и направился к двери. Несмотря на колоссальный груз, который он вынужден был нести на своих плечах, он шёл по длинному коридору с ковровой дорожкой с высоко поднятой головой и прямой походкой военного. Бота присоединился к нему.

Когда они вошли в парадный зал, англичане, все как один, поднялись, сухо приветствуя коллег. Никто не выдал внутреннего ликования.

Апрель 1902 года. Деревня зулусов

– Ты видишь будущее! – уверенно сказал Мпанде.

– Почему вы так решили, Ваше Сиятельство? – слукавил Леонид. Соблюдение правил протокола и неизменное титульное обращение крайне льстило князю.

– Все произошло так, как ты предсказал. Ты приказал богу войны, а он исполнил. Ты велик и коварен! – шутливо погрозил пальцем вождь Фирсанову.

– Ваши воины выиграли битву, а заключительный удар покрыл лично вас неувядающей славой, – церемониально поклонившись, грубо польстил толстяку француз. – Мы только помогли немного.

Перевод слова «неувядающей» дался Ване особенно тяжело. Он долго расспрашивал и переспрашивал, прежде чем нашёл верные слова. Толстый князь расплылся в широкой улыбке.

– Вы в самый важный момент убрали их командиров, – в свою очередь отдал должное «белым героям» чернокожий правитель.

– Мы старались, – легко ответил улыбающийся до ушей Франсуа. Он был на седьмом небе от счастья.

– Вы великие воины, белые герои! – Мпанде легко и просто присвоил им очередной титул.

– Когда-то давно, там, – Леонид ткнул пальцем наверх, – у нас был великий воин – полководец Александр. Он научил нас.

– Вы достойные ученики! – снова похвалил их князь.

Француз, подумавший о Македонском, и русский, имевший в виду Невского, опустив глаза, скромно приняли похвалу. Но больше всех были довольны Ваня и Прошка. После сражения юношей настигло заслуженное уважение племени, а Мпанде решил немедленно женить обоих. Разговор происходил в «княжеском дворце», в ожидании вереницы претенденток.

Наконец, шаман завёл невест. Девушки светились от счастья, но смиренно опускали глаза. Помимо стандартного украшения из узкой набедренной повязки, которую трудно было назвать «юбочкой», и многочисленных бус на обнажённой груди, в курчавых волосах, поднятых дыбом, красовались пышные украшения невест из ярких перьев. Тела были натёрты маслами и благовониями, отчего претендентки превратились в статуэтки эбенового дерева.