Жонглёр

«Май 1902 года. Санкт-Петербург.

28 мая, 1902 года.

Российская Империя, Санкт-Петербург.

Военному атташе при посольстве Великобритании.

Копия министру обороны Российской империи г-ну Курочкину П. А.

Достопочтимый сэр!

Рискну предположить невозможное, но, видимо, почта по каким-то невероятным причинам не доставила вам моё предыдущее письмо от 02.05.1902. Иначе бы вы, как любой истинный джентльмен, почтили бы меня своим ответом.

Изложу историю вкратце. В декабре 1901 года мой сын, Фирсанов Леонид Александрович, будучи корреспондентом газеты „Невский экспресс“, был пленён солдатами Его Величества. С тех пор я не имею о нём никаких сведений.

Прошу вас составить мне небольшую протекцию и сообщить, с кем конкретно в вашем военном ведомстве я могу начать сношения для установления его местонахождения.

Засим остаюсь вам весьма признательным за содействие в столь важном для меня вопросе.

С глубоким уважением, адвокат Александр Л. Фирсанов».

«29 мая 1902 года. Санкт-Петербург.

Министру обороны г-ну П.А. Курочкину.

От адвоката, Александра Леонидовича Фирсанова.

Милостивый государь, Пётр Алексеевич!

Прошу вас оказать посильную помощь по специальным каналам вашего ведомства в розыске моего сына, Леонида Александровича Фирсанова, корреспондента газеты „Невский экспресс“, в декабре 1901 года на территории Трансвааля и Оранжевой республики попавшего в плен к военным Великобритании.

Искренне надеюсь, что подданные Его Императорского Величества и граждане Российской Империи могут надеяться на помощь Государя и государства в сложных жизненных ситуациях.

Заранее благодарен за любое содействие.

С глубочайшим почтением и уважением, адвокат Л.А. Фирсанов»

Июнь 1902 года. Где-то в Африке

Купил Леонида один из богатейших людей этих мест, к которому все уважительно обращались «эмир Али». Остальные «абу» и «аль», сопрягаемые с его именем, пока запомнить было нереально. С чистой совестью Фирсанов отложил это на потом, а сейчас использовал обращение «хозяин».

На новом месте он попал в привилегированное положение. Его не гоняли вместе с другими невольниками на работы, оставляя в отдельной камере. Иначе назвать пенал размером полтора на два метра было трудно. Днём ему позволяли отрабатывать новые номера, разминаться и прогуливаться по двору. Максимально возможное благорасположение, которое оказывалось рабу.

Обжившись, он, с привлечением мимики и жестов, слов всех известных ему языков, объяснил управляющему Хакиму, что нужны игральные карты и булавы для жонглирования. Карты достали быстро и арсенал фокусов сразу вырос. А вот с булавами было трудней. Их не было. Несколько недель, – а куда торопиться, Леонид потратил на изготовление реквизита. Вырезал ножом из кусков дерева, обклеивал осколками зеркал и цветной фольги, центровал. Так что булавы вышли на загляденье. После недели репетиций у него был приличный номер. Основой послужило выступление коллеги-индуса из Стамбула. Первый же показ вызвал бурю восторга у Али.

Понимая, что необходимо постоянно расширять палитру развлечений, «руси» был вынужден обновлять номера программы. Едва хозяин заскучает, в лучшем случае его сошлют на какие-нибудь работы, а в худшем – сгноят в пенале. Он придумывал и создавал номер за номером, но интуитивно понимал, что показывать что-либо из программы Гудини нельзя. И занимался гимнастикой, когда знал наверняка, что за ним не следят.