Жонглёр

– Император забыл, и вы забудьте. Его Величество считает: «Он являет нам факт беззаветного служения Отечеству, которое многим следовало непременно взять на вооружение. С такими героями впереди нас ждут славные победы!» Так и сказал. Слово в слово.

– Я польщён столь высокой оценкой моих скромных способностей.

– Но всё же, Его Императорское Величество просили меня ещё раз поинтересоваться. Поэтому я так подробно вас и расспрашиваю, дорогой вы мой Евгений Максимович. Можно сказать, третирую боевого офицера. Но не из удовольствия, поверьте. – Полковник, извиняясь, поднёс ладонь к груди.

– Нисколько не сомневался.

– Официально, вы давно уже в запасе. Пятьдесят пять лет! Шутка ли! Может, внуки, покой, прудик, рыбалка?

– Рыбалка и прудик – вот это верная смерть. По крайне мере, для меня.

– Когда сталкиваюсь с такими людьми, как вы, Евгений Максимович, то поверьте, мою душу переполняет отнюдь не квасной патриотизм. Глядя на вас, я горжусь тем, что я русский!

– Родные благословили меня на ратное дело. И как я уже писал в прошении, двадцатилетняя тяжёлая борьба во время состояния в запасе не сокрушили моей энергии.

– Браво! Другого и не ожидал. Так вот оно, ваше прошение. – Полковник мгновенно открыл один из ящичков на своём столе и быстро достал бумагу с гербами и вензелями. Максимов впился в неё глазами. – Император… – повисла хорошо подготовленная театральная пауза, полковник любил и умел производить эффектное впечатление, – удовлетворил вашу просьбу.

– Благодарю покорно!

– Вам надлежит явиться в тридцать шестой Орловский пехотный полк и принять на себя командование батальоном.

Евгений Яковлевич встал со стула, вытянулся в струнку. Полковник с удивлением заметил, что хотя Максимов с виду и похож на профессора или сельского учителя, в глазах этого внешне мягкого человека светится стальная воля. К своим пятидесяти пяти годам он не утратил гибкости, силы, и не прибавил лишних килограмм.

– Есть! – светясь от счастья, отчеканил подполковник Максимов.

– Остаётся пожелать вам только удачи, всё остальное у вас уже есть.

– Благодарю! Разрешите идти?

– Идите.

По военному развернувшись, подполковник дошёл до дверей, но тут его остановил вопрос штабного офицера:

– Евгений Максимович, а что же вы будите делать с теми, кто продолжит требовать от вас продолжения злосчастной дуэли?

Максимов застыл у двери. «Да сколько же это будет мне откликаться?» – мелькнула досадливая мысль. А вслух он спокойно произнёс:

– Всем, кому потребуется удовлетворение, предложу последовать за мной на войну. Там между атаками разберёмся. Уезжая, оставлю в двери подобную записку.

– А вот это я одобряю! Храбрость надо демонстрировать в полагающееся время и в полагающемся месте! – неожиданно поддержал Максимова полковник.

– Я могу идти?

– Идите! И удачи вам!

Наконец подполковник покинул кабинет, а полковник подумал, что если он доживёт до таких лет и сохранит такую форму, то может считать себя счастливым человеком.

Дверной звонок надсадно тренькал и тренькал, разбивая неожиданной тревогой сонную паутину обжитого дома.

– Иду, не рвите душу, иду я! – зычно крикнула экономка Кусковых, рябая Глафира.

Рывком открыла дверь – на пороге стоял Александр Карлович Эбергарт.

– Николай Иванович дома? – вкрадчиво поинтересовался он.

– Прошу вас, Александр Карлович! Не замёрзли? А-то погода-то какая!

– Крещение же! – освобождаясь от пальто, говорил хирург.

– В кабинете они. Думають. С прошлой ночи засели, так и не вылезают. Ничем их не проймёшь, – ворчала Глафира, принимая чёрное пальто с меховым воротником. – Вот вам тапочки. – Она аккуратно выложила перед гостем войлочные шлёпанцы. Александр Карлович с удовольствием влез в них. И пошлёпал в кабинет. У Кускова он бывал не в первый раз и с удовольствием окунулся в атмосферу чужого домашнего уюта.

– Кого я вижу! – расплылся в улыбке Николай Иванович, когда к нему в кабинет вошёл Александр Карлович. – А я тут одну мысль маракую. У меня к вам профессиональный вопрос.

– А по другому меня нельзя использовать? – вопросом на вопрос ответил Александр Карлович.

– Понял! Тогда наливочки? – воодушевился Кусков.

Восприняв молчание замешательства за согласие, он нырнул в недра правой тумбы огромного кабинетного стола. Дверцы и панели тумб и ящиков этого кабинетного монстра были украшены античными колоннами с капителями и дорическими ордерами. Так что издали он напоминал какой-то античный храм, чудом сохранившийся для потомков. Как показало время, в этом «храме» кроме Клио нередко являлся Бахус[41]. На зелёном сукне образовалась пузатая глиняная бутылка и две гранённые рюмочки. Николай Иванович налил рубиновой жидкости и протянул рюмку Александру Карловичу.

– Располагайтесь, – направил он гостя в большое уютное кресло. – Ну, за встречу! – С улыбкой он протянул ёмкость. Они звякнули рюмками. Эбергарт медленно вылил жидкость в рот и пустил тонкой струйкой по пищеводу. Загорелось! В желудке медленно раскрыл свои лепестки синий спиртовой цветок. Стало намного теплее, уютнее и радостнее.

– Как дела? – поинтересовался Кусков.