Жребий изгоев

Пьяный? Или больной? Раненый?

Деснив здраво рассудил, что лук не то что завязывать – даже доставать не стоит. Дождался, пока шаги не стали отчётливо слышны и окликнул:

– Кто идёт?

– Я иду, – хрипло отозвались из темноты, она расступилась, и Деснив увидел идущего.

Не очень высокий и не сказать, чтоб плотный парень, почти мальчишка. Но уже – опоясанный вой! Голова обрита наголо, чупрун висит на правом ухе, меч на поясе. Стегач разорван, рубаха – тоже, побурела от крови и грязи на правом плече. Едино только и есть целого – штаны. Но и те изгвазданы грязью до изумления.

– Мир на стану, – всё так же хрипло пробормотал он приветствие.

– И тебе поздорову, – усмехнулся Деснив, беззастенчиво его оглядывая. – Хорош. Присядь к огню, что ль.

– Попить бы мне, – выдавил заброда, не то что садясь – падая у костра. В прорехе разорванной рубахи мелькнула серебряная цепочка с громовым колесом. Язычник.

Пил жадно, проливая на рубаху поданный воем квас. Опружил туес, довольно крякнул:

– Хорош квасок. С хреном, а?

– Ага, – кивнул Деснив. – И с тёртыми орехами.

– Хороший, – повторил заброда, с трудом приподымаясь. – Пойду я…

– Куда это? – изумился вой. – Ночью-то? Да ты ж еле на ногах стоишь! Передохни хоть до утра.

– Нельзя, – покачал головой язычник. – Гонятся за мной.

– Кто это ещё?

– Какая тебе разница, – заброда дёрнул плечом и скривился от боли. – Вои княжьи гонятся. Изяславичи. Ещё до света тут будут.

Деснив молча покивал, напряжённо думая.

– С собаками гонят?

– Да нет, боги миловали. С собаками они бы меня уже давно догнали.

– Кровью на дороге не наследил?

– Нет, – отверг язычник.

– Тогда в лодью сигай, – предложил Деснив. – Авось да и пронесёт.

Заброда несколько мгновений глядел на него дикими глазами, потом, что-то про себя прошептав, очертил голову обережным кругом и рывком перевалился через борт в лодью.

Деснив же, несколько мгновений подумав, всё-таки вытащил из-под рядна лук – ближе будет.

Конские копыта затопотали, когда небо на восходе уже начало медленно бледнеть. Деснив быстро завязал тетиву, приготовил стрелы и снова накрыл лук рядном. Схватить, коль что, будет недолго.

Из предрассветного полумрака с дробным топотом вынеслись пятеро всадников, быстро охватили костёр полумесяцем. Эк как я сел-то, – подумал вой с досадой – костёр за спиной, видно меня, как таракашку на ладошке. А ладно, они тоже на виду.

– Кто таков? – бросил отрывисто средний – худой жилистый вой с хищными глазами.

– А ты? – Деснив хмыкнул, не спеша вставать на ноги.

– Не хами, смерд, – вой замахнулся плетью. Деснив вскочил на ноги, выхватывая из-под рядна лук и накладывая стрелу. Острожалый наконечник хищно уставился в лица воев. Тул со стрелами висел прямо под рукой.

– Но-но, – Деснив засмеялся. – Я у себя на стану, потому ты и говори первым, кто таков…

– Я вой великого князя, – худой недовольно и высокомерно вздёрнул подбородок. – Сметой кличут, я пасынок* самого гридня Туки.

– А меня Деснивом зовут, – вой чуть опустил лук, но именно, что чуть. – Я у купца в охране служу, у Ждана Хотеновича. И лодья эта – его.

– Ага, – задумчиво сказал Смета. – Был здесь кто-нибудь?

Что говорить, Деснив обдумал заранее – псов с ними не было, значит, ищут наугад. Перед рассветом роса выпала, следов заброды на траве видно не будет. Кровью он тоже не наследил.

– Не-а, не было, – беззаботно ответил вой. – Слышно было, в лесу сучья под ногами трещали…

– И?..

– Ну, я шумнул, погрозил…

– И?

– И всё. Побоялись, должно. Оттуда ведь не видно, сколь нас.

– Ага, – опять сказал Смета, поцарапал указательным пальцем гладко выбритый подбородок и велел. – Перекрестись.

Деснив быстро перекинул самострел в левую руку, размашисто перекрестился, вытащил из-под рубахи нательный крестик и поцеловал. Хоть и не христианскую душу спасаю, а всё одно, бог простит, – подумалось ему. Да и не был Деснив особо крепок в христианстве, каждый раз, по пути из церкви, на жальник заходил, чурам да богам молоко да мёд относил, а то и петушиные головы рубил.

– Ловок, – одобрил кто-то из княжьих кметей, – лук, невзирая на движения Деснива, не ослаб, а стрела всё одно смотрела в их сторону – Деснив зажал её пальцами левой руки, с натугой удерживая лук напряжённым.

Смета несколько мгновений смотрел на Деснива, потом махнул рукой своим:

– Ладно, поехали! Авось да и встретимся ещё когда…

Конский топот давно уже стих, а Деснив всё ещё стоял, вслушиваясь. Сзади что-то зашуршало и грузно свалилось.

Оборотился – заброда уже стоял на ногах у борта лодьи.

– Ну… – выдохнул он, и Деснив, наконец, ослабил лук и подхватил отпущенную стрелу. – Ну, спаси тебя боги, брате. Не забуду.

– Бирюк тебе брат, язычник, – усмехнулся Деснив, садясь. – На том свете сочтёмся.

– У нас тот свет разный будет, христианин, – весело бросил заброда. – Ну, я пошёл?

– Поснидаешь, может?

– А есть чего? – оживился язычник.

– Есть, – пробурчал вой, доставая холодную рыбу, хлеб и печёную репу.

Заброда увлечённо жевал, а Деснив разглядывал его с весёлым любопытством.

– Стрелой ранили? – спросил он неожиданно для себя.