Жребий изгоев

Так и сейчас – Шварно был совсем недалеко, и вроде бы разговаривал, похохатывая с какой-то посадской девчонкой, а только взгляд его то и дело цеплялся за подопечного княжича (Рюрик прямо-таки ощущал касание Шварнова взгляда, словно коготок острый кожу царапал). И каждый раз думал – ну великий князь да Ярополк ладно, родственники, а вот голову этого я точно попрошу у отца, чтобы над самыми княжьими воротами её на кол насадил, как в старинах, кощунах да баснях.

Княжич уже не глядел на мечи, но торчал перед лавкой их чистого упрямства. Мастер же, даже видя это, не решался попросить княжича отступить и не отпугивать покупателя – как можно, князь же, на нём благоволение самого Перуна. Рюрика здесь знали, не первый раз он уже так приходил к этой лавке.

Рядом, мало толкнув Рюрика локтем, появился посадский в серой суконной свите и длинной козьей безрукавке, в валяной шапке. Рюрик поворотился к нему, намереваясь сказать нечто обидное, да так и замер. Благо ещё хватило ума рот не разинуть и тут же отворотиться, вновь уставиться на мечи.

– Здравствуй, княже, – раздался свистящий шёпот. – Признал меня?

– Шепель, – вспомнил Рюрик назвище отцовского воя. – Тебя ж убили!

– Живой я, – Шепель усмехнулся, это было слышно даже по шёпоту, не глядя на его лицо. – Выходили добрые люди, хвала богам.

– А здесь чего делаешь? – Рюрик взял с прилавка нож – шесть вершков кованого узорного оцела, наборная берестяная рукоять, вытертая до блеска, кожаные ножны, украшенные тиснением. На такую покупку ему серебра хватило бы, да и не возбранил бы никто, нож – не меч.

– Я за тобой, княже, – шёпот Шепеля жёг ухо, хоть тот и глядел в другую сторону. – Бежим прямо сейчас.

Безумная надежда вдруг обожгла Рюрика, он чуть вздрогнул, едва не уронив нож на пыльную промёрзлую землю. Бежать!

И тут же вспомнил.

– Нет, – он отложил нож, качнув головой. Вышло так, словно он отказался от покупки – если Шварно и смотрит сейчас на него, то не должен догадаться. Я не брошу братьев в плену. Да и мама… я не знаю, где она сейчас. Спаси тебя бог за твою службу, Шепеле, а только я не побегу.

Шепель молчал.

Рюрик отошёл от лавки, рывком вскочил верхом на подведённого Шварном коня, и уже с высоты седла оборотился на Шепеля. Тот тоже взглянул на Рюрика (теперь было можно – мало ли зачем посадский может взглянуть на проезжающего мимо княжича, у нас чать не Константинополь, где слышно, подданным на базилевса и посмотреть нельзя). Всего один взгляд, а Рюрик прочитал в нём столь многое – и тёплое одобрение своих слов, и обещание воротиться… Шепель словно сказал ему – не печалься, княже, поможем тебе!

Бросив на княжича всего один взгляд (а больше и нельзя было!), Шепель отворотился и почти сразу же отошёл от лавки. остановился у другой, с узорочьем, загляделся.

Князь уехал.

Шепель ещё некоторое время постоял у лотка, прикоснулся к одной-двум золотым висюлькам, хотя, по большому-то счёту, был к серебру и золоту равнодушен. Его в узорочье привлекало мастерство человеческих рук. Хотя… в подарок Любаве купить что-нибудь этакое было бы невредно. Вот хотя бы эту лунницу…

Сзади вдруг зацокали копыта.

Шепель оборотился и тут же нырнул за ближайший купеческий шатёр. Замер, тяжело дыша. А за его спиной, у того самого лотка с узорочьем, слышался знакомый властный голос:

– Что ж ничего нового не выставил на продажу?

– Нет ничего нового, гриде. Вот и парень сейчас разглядывал… так ничего и не купил. И сам куда делся… невесть.

– Ладно, – подобрел голос. – Будет чего новое – для меня придержи.

– Вестимо, господине.

Ещё через пару мгновений мимо затаившегося Шепеля пронеслись несколько всадников с оружием и псами на поводках. Пронеслись и сгинули меж шатров.

Быстро воротился Тука. Видно, не был нынче к нему милостив Велес, хозяин охоты – ни единой туши не везли охотники.

Нет, пора уходить из Киева, идти к своим, на Дон, у вольного воинства степного помощи просить. Завтра же и уеду, – решил Шепель.

4. Дикое поле. Окрестности Белой Вежи. Зима 1065 года, просинец

Шепель остановил коня на крутом взлобке, вгляделся. Крепость высилась впереди пока ещё плохо различимой громадой, можно было разобрать только осыпавшуюся каменную вежу, которую сто лет тому умельцы Святослава обрушили до половины, да с тех пор так никто и не восстановил – ни русь, ни аланы, ни булгары, ни кто ещё. То ли умений не хватало, то ли не нужно было никому.

Козарский Шаркил уже сто лет был русской Белой Вежей – как и в Тьмуторокани, тут жили, опричь руси, и булгары, и аланы, и половцы, и торки. Больше всего, впрочем, было аланов и булгар – русины в Белой Веже селиться не спешили, предпочитая рыбную ловлю и охоту в плавнях да на хуторах.