Жребий изгоев

Ланка молча отошла к окну. Глянула на залужский простор, где далеко-далеко на полуденный закат лежит её родная земля, где за Бескидами[2] раскинулась широкая пушта, где в каменном сумрачном Эстергоме двоюродный брат, король Шаломон, и верные мадьярские всадники… Княгиня невольно приуныла – король Шаломон не любит своих двоюродных братьев и сестёр, помощи от него не дождёшься. Но её родные братья – Давид, Гейза, Ласло, Ламберт – всё ещё в силе, они не дадут в обиду свою сестру.

Ростислав прав.

Изяслав Ярославич разглядывал город с любопытством – никогда прежде на Волыни ему бывать не доводилось. Богатый город – не беднее, пожалуй, Турова, в котором он сидел до того, как стать великим князем. И верно, пора Ростислава с этого престола попросить – племя Ярославичей и их детей растёт, нужны новые княжения, нечего изгою Волынь занимать. Престолы нужны и его Святополку, и Роману Святославичу, и Всеволожу Мономаху. Подрастают волчата…

– Что делать-то будем, княже великий? – негромко спросил за плечом Тука, шевеля желваками на челюсти. Холодный взгляд гридня не отрывался от городских ворот, хорошо видимых через просвет в листве. Князь Изяслав не стал переть напролом к городским воротам – такое вполне могло обернуться долгой осадой, а у него всего пять сотен воев – больше взять с собой не вышло, слишком заметно. А пока к воротам скачут, их всё одно сторожа успеет затворить, даже если намётом ринуть прямо сейчас.

– Ворота бы взять… – обронил Изяслав словно между прочим.

– Это можно, – тут же согласился Тука. – Тут наши люди какой-то купецкий обоз перехватили. Чего-то купцы без сторожи шли…

– А ну-ка… – повеселел великий князь.

Купец оказался иудеем в греческой одежде. Великий князь, завидев уныло-горбоносое пейсатое лицо, чуть поморщился – не любил он это племя. Не сказать, чтобы ненавидел… просто не любил.

– Как звать? – бросил он коротко, озирая обоз. С купцом и впрямь ехало всего трое молчаливых здоровых парней – должно быть, родственники. Иудеи посторонних людей в свои дела не пускают. Тем более, в торговые.

– Исаак моё имя, – готовно ответил купец. – Исаак, сын Авраама, прозванный Гектодромосом.

Великий князь вновь поморщился – что же так вот неосторожно-то, сразу – моё имя? Сказал бы – зовут мол, меня так-то… мало ли… И тут же спохватился – к истинно верующему никакое колдовство не пристанет, даже если имя своё скрывать не будет. Хотя какой Исаак истинно верующий – иудей же. Правда, может и крещёный – в империи некрещёным трудно.

– Куда едешь?

– В Краков, а потом – в Гнезно.

– Откуда?

– Из Киева, известно, – Исаак пожал плечами. И тут великий князь его вспомнил – и впрямь, видал его как-то на киевском торгу, даже покупал у него что-то. Должно быть, и купец его тоже узнал.

– Что везёшь?

– Замки.

– Чего? – не понял Изяслав. – Какие замки?

– Азохен вэй[3], ну чего здесь не понять? – иудей всплеснул руками. – В закатных странах очень ценят замки, которые делают киевские мастера. И не только в закатных.

– Узнал меня? – холодно спросил князь.

– Ну конечно узнал, – Исаак коротко усмехнулся. – У бедного иудея ещё не такая короткая память, как хотелось бы его соперникам. А их у меня таки много.

– А чего же без охраны-то? – это великого князя и впрямь занимало донельзя.

– От кого? – искренне удивился иудей.

– Ну как от кого? – теперь уже удивился и князь Изяслав. – А тати лесные?

– Они меня не тронут, – махнул рукой Исаак. – Я им за то плачу.

– И много? – князь удивился ещё больше.

– Не очень, – Исаак улыбался – редко кому удастся поучить самого великого князя. – Но постоянно. Остальные купцы делали бы так же, будь они умнее.

– А убыток? – князю и впрямь стало любопытно.

– А цену чуть выше подниму и отыграю своё, – вроде как простодушно ответил иудей.

Вои захохотали. Великий князь кивнул.

– Проведёшь в город моих людей, – сказал он.

– Азохен вэй, господине, – возразил иудей, меняясь в лице, – но ведь каждого из моих людей здесь знают! Таки чего хочет господин от бедного еврея?

– Они пойдут как твоя охрана, – жёстко бросил князь. – И только до городских ворот.

Исаак, поняв, что возражать без толку, сник.

Исаака во Владимире и впрямь знали – Тука понял это вмиг, как только обоз подошёл к городским воротам. Воротники встретили Исаака приветными возгласами, из чего Тука тут же понял – хитрый иудей и тут приплачивал воротной страже, включая эти расходы в стоимость товара.

– А чего это ты сегодня, Исааче, с воями-то? – удивлённо спросил здоровенный, как медведь, воин, глядя на Туку. – Да ещё с чудинами какими-то.

Исаак опасливо глянул на гридня, поймал взгляд опасно сузившихся глаз Туки и тут же придумал, что ответить.

– Да повздорил тут с одним ватаманом… ему показалось, что плачу маловато… вот и пришлось воев нанять.

– А чудин-то отчего? – не унимался стражник.

– А он считать толком не умеет, – отомстил гридню за свой страх иудей. – Можно платить меньше. Дикарь…