Жуки с надкрыльями цвета речного ила летят за глазом динозавра

Два дня я не ходила на лекции. В первый день я размышляла, как раздобыть теплую одежду — без нее не обойтись в тех землях, куда я собиралась отправиться. Север был на самом краю этого измерения, там поморы испокон веков ловили рыбу, а ненцы запрягали в нарты оленей. А во второй день я считала, сколько пустых пивных бутылок нужно сдать, чтоб купить билет на поезд до самого большого города за Северным полярным кругом — города на скалистом Кольском полуострове, у берегов самого малого и самого сурового из всех четырех океанов этой планеты — Ледовитого. Когда подсчеты были окончены, я поняла, что мне и за год не собрать такого количества бутылок, которое позволило бы мне добраться до океана. Они просто не успеют материализоваться на этажах общежития. Мой мозг отказался думать дальше — оба его полушария расплавились от напряжения, и я заснула.

А вечером ко мне пришел Денис. Он сел на край кровати и сказал:

— Ну, сколько можно прятаться? Даже лекции прогуливаешь. Не боишься, что тебя исключат из института?

— Боюсь, — сказала я. Мне и впрямь некуда было пойти из этой общаги. Даже лук — и тот у меня закончился.

— Ну, так поднимай свою тощую задницу, я покажу тебе кое-что.

— Я вообще-то на Северный Ледовитый океан собираюсь.

— Подождет океан. Там все равно холодно и нечего делать. Пойдем!

Он привел меня в комнату 518 и подтолкнул прямо к столу, где стоял компьютер — вновь собранный, с чистеньким корпусом, работающий.

— Починили? — воодушевилась я.

— Даже больше. Я купил новую мощную видеокарту, и сейчас мы ее вставим.

Мне эта идея понравилась. Да, действительно, Северный Ледовитый океан подождет еще немного. Может быть, деньги в моем кармане появятся сами собой — и тогда я отправлюсь на Север. Я погладила белый бок компьютера и шепнула ему:

— Сейчас мы будем тебя апрейживать!

К сожалению, деньги были единственной вещью в этом измерении, которая не материализовалась сама собой. Но об этом тогда я еще ничего не знала.

Всемирный мозг

По всем этажам института прошел слух про интернет. «Пойду посмотрю» — потирал руки каждый, до кого слух доносился. Интернет — что за явление природы? Все были им взволнованны и выбегали зачем-то на улицу, словно там, в небе над институтским двором, возникло полярное сияние.

— Где тут интернет? — спросила я у студентов во дворе. Все, не сговариваясь, кивнули на вход в библиотеку.

Я прошла в низенькое здание. В левом углу здесь стояла мышеловка, в правом — гипсовый бюст поэта Маяковского, посередине — исцарапанные студентами парты, а прямо по курсу, возле пыльного монитора, толпились и сами студенты. Я приподнялась на цыпочки и из-за спин, локтей и макушек тоже стала разглядывать монитор.

Поначалу я не поняла, что именно вижу. Мелькали буквы и изредка — картинки. С тихим жужжанием, напрягаясь, работал кулер в системном блоке. А студенты вбивали в поисковик все новые запросы. И вдруг меня осенило: да ведь все компьютеры этого измерения могли объединяться в сеть и делиться информацией друг с другом. Эта сеть, интернет, и есть всемирный мозг.

Всемирный мозг придумал Герберт Уэллс. Говорят, он был большим выдумщиком и жил в Лондоне. Придумал Уэллс его перед большой войной — в те древние времена, когда в Империи зла все люди были счастливыми, а в Европе испытывали баллистические ракеты «Фау». В мире тогда было огромное количество библиотек, а в библиотеках сосредоточено баснословное количество человеческих знаний. Библиотеки были копилками мудрости. «Разве нельзя преобразовать все это с помощью новых технологий, которые появятся в будущем? — подумал Уэллс, прогуливаясь по Лондону. — Преобразовать в стройную систему, которой мог бы управлять разум, созданный по лекалам человеческого? Не существует никаких практических препятствий для создания полноценного каталога всех человеческих знаний, идей и достижений, а именно для создания полной всепланетной памяти всего человечества». Современники и потомки посмеялись на Уэллсом.

И вот теперь всемирный мозг был передо мной. Кажется, я начинала куда лучше понимать природу этого измерения: здесь воплощались самые дерзкие, самые несовместимые с реальностью идеи. Пожалуй, это измерение, полное сюрпризов, было самым странным из всех.

Сонька Мармеладова

В среду ранним утром Сонька Мармеладова вернулась от дагестанца Раджабова заплаканная. Я сидела на кровати и зашивала прореху в кармане плаща Элиота. Я ничего не спрашивала у Соньки, и тогда она высказалась сама: «Раджабов совсем в свинью превратился». Я ничему уже не удивлялась: в измерении, где придумали генную инженерию, такое вполне могло случиться.

Лужи покрылись тонкой корочкой льда, в китайской пагоде на бульваре повесили плакат с рекламой нового бургера, на афише театра на Малой Бронной появилось название свежего спектакля, а Кузнечик сказал правду самому профессору Минералову. Именно в ту среду Кузнечик плохо себя чувствовал: у него было обострение хронической честности.