Жулье. Золото красных. Выездной

— Давно, — простодушно подтвердила Холина.

— Все слышала?

— Все, — женщина сдавленно выдохнула, бросила взгляд на мужа: показалось, супруг плавится на глазах от страха и ярости.

— О ком мы говорили? — напирал Пашка.

— О Чугунове… ревизоре из банка. — Ольга так и застыла, припечатав пятерней выключатель.

— Что ж мы решили? — издевка всегда числилась «коронным номером» Цулко, особенно, если Пашка оказывался под парами.

— Решили?.. — наконец Ольга оторвала руку от выключателя, — вы решили его… его… решили… — Из глаз женщины потекли слезы.

— Слушай, Эдгар Николаевич — чиновно и законопослушно обратился Цулко к начальнику, — да она у тебя… дура… дурища! Это ж надо такое придумать?

— Ты что, Оль? — попытался бросить жене спасательный круг Холин. — Ты что, в самом деле?

— Я ничего не придумала… Я слышала… и Пашка… все знают кто… и что он может…

— Ну, знаешь, мать! — возмутился Цулко, — все ж, думай, что несешь… Кто ж я, по-твоему?..

Холин поднялся, не дал жене ответить, вывел из комнаты, притворил тщательно двустворчатые остекленные двери.

Цулко зло метался меж столов, хватал бутылки, перевернул вазу с цветами: вода заструилась по дымчатому стеклу и закапала на белоснежный однотонный ковер. Пашка матюгнулся, надел пиджак, посмотрел на Холина, застывшего у стены и цветом лица не отличающегося от шероховатой «мелкой шубы» побелки, заорал в коридор:

— Тряпку принеси!

И, не дожидаясь пока появится Ольга, покинул квартиру, громко хлопнув дверью.

В японском ресторане «Сакура» в хаммеровском центре на Краснопресненской набережной Сановник — Герман Сергеевич — выгуливал секретаря Черкащенко.

Марь Пална превзошла самое себя — жаль, некому восхищаться. Дорогой валютный ресторан почти пуст, не считая четверых подгулявших немцев в дальнем углу.

Обслуживала настоящая японка в кимоно… В центре стола стояла жаровня. Сановник цеплял с блюда тончайшие, почти прозрачные куски мяса, мясо привозили на самолетах из самой Японии.

Сановник положил очередной кусок на жаровню, перевернул: бычков отпаивали молоком… специальные бычки, специальная трава, специальная цена, и все… для специальных гостей.

Сановник налил из керамического кувшинчика сакэ, сначала женщине, потом себе, рюмки звякнули — немцы непроизвольно обернулись на звук.

— Хотите научу чокаться по-партийному? — Сановник охватил рюмку пятерней, тоже предложил проделать женщине, коснулись кулаками с зажатыми рюмками, Сановник длил приятное прикосновение, затем выпили.

— Бесшумно… — хохотнул Сановник, — и есть возможность дотронуться до приятного партнера. Не хотите суси? — Придвинул блюдо. Женщина ловко управлялась с палочками.

— Вы здесь бывали? — между прочим, едва разжав зубы, уточнил Сановник.

— Не раз. — Женщина разрезала кусок сырой рыбы и отправила в рот.

Сановник на миг погрустнел, тут же снял с жаровни подрумянившийся кусок мяса, положил женщине:

— У вас кончился соус. — И подтолкнул треугольную бутылочку с соевой жидкостью. Еще раз выпили, чокнувшись по-партийному.

— Вас не назовешь болтушкой…

Женщина взяла деревянную палочку с нанизанными крошечными кусочками куриного шашлыка:

— Слушать интереснее…

— И полезнее, — добавил Сановник. — Кстати, Марь Пална, вы давно знаете человека, познакомившего нас… вы сами признались, что давно… давно, значит хорошо… не могли бы вы нам рассказывать приватно о важном на ваш взгляд в жизни, в поведении, в привычках этого человека, только не отказывайтесь сразу…

— Я и не думала отказываться. — Марь Пална обворожительно улыбнулась. — Я догадываюсь… иногда так важно дать понять человеку, что его секреты чуточку и ваши…

— Вот именно! — рассмеялся Сановник, — очень точно… чужие секреты чуточку и ваши.

Немцы шумно покинули ресторан.

Японка бесплотно возникла перед единственными гостями, осведомилась, не надо ли чего… Она бесшумно исчезала и являлась, умудряясь совершенно незаметно уносить пустые блюда, приносить новые и менять посуду.

— Значит, договорились?

— Значит, договорились, — в тон ответила Марь Пална.

— Вы на удивление располагающая, приятная женщина. — Сановник сжал тонкое запястье своей дамы.

— Мне тоже с вами легко и… не скучно. — Женщина улыбнулась.

Сановник заглянул ей в глаза:

— Единственно, что меня мучает, искренни ли вы со мной?

— С умными людьми я всегда искренна… умным врать глупо.

— Значит я умный, по-вашему? — не без ноток фанфаронства вопросил хозяин стола.

Господи, подумала Марь Пална, до чего все кобели одинаковы, и провести их проще простого, играя лишь на одном тщеславии, но вслух подтвердила:

— Вы умный человек… это очевидно…

Сановник нагнулся, поцеловал руку женщине, на макушке склоненной головы Марь Пална разглядела плешь и прыснула.

— Вы о чем? — встрепенулся Сановник.

— Так… вспомнила смешное… когда-то казалось смешным, а теперь, если подумать, вовсе не смешно…

Расплатился Сановник кредитной карточкой. Японка долго кланялась уходящей паре. Пить кофе в баре Сановник отказался, а когда вышли на улицу и сели в машину, неожиданно признался:

— А вот у вас, если можно, я бы покофейничал.