Журавлиная ночь

…Сама же нумерация тетрадей (что вдруг понял Кламонтов из мыслей Кременецкого) — имела свою историю. Года три с лишним назад они с братом (то есть брату было всего 8) стали нумеровать подряд все тетради, не относящиеся к учёбё — независимо, для чего-то серьёзного, или игрового, развлекательного. Да брат и не очень различал это — а иногда под его влиянием и Захара заносило «не туда», что брат потом поднимал на смех (сперва, правда, делая вид, что ему нравится)… Захар не сразу понял, что тот и самые серьёзные вопросы, и опасные тайны готов обратить в шутку — но, видя такое отношение, перестал доверять ему, работая над серьёзными текстами самостоятельно. Однако прежняя нумерация тетрадей продолжалась, и количество их росло — в основном за счёт брата, быстро заполнявшего их своими рисунками. Особенно же его странно привлекали карикатурные изображения Луны из юмористических журналов — и он, занимая ими целые тетради, довёл вовсе до абсурда: носы, губы, брови — достигали таких размеров, что сходство с первоисточником (планетной фазой) совершенно терялось, а сами рожи получались отвратительными, будто символизируя человеческие пороки; на первооснову же — намекали лишь приписанные внизу диалоги: как те цепляются губами за орбиты при заходе, курят заводские трубы и телеграфные столбы, сами уходят спать в печную трубу… Видно, так брат хотел высмеять интерес Захара к космическим исследованиям. Самому же — ничего не оставалось, как, исходя из величины губ, мысленно назвать эти рожи «губными паскудами»…

И… как раз несколько таких «паскуд» — Кременецкий увидел сразу, открыв верхнюю тетрадь! Его даже передёрнуло: брат добрался и сюда! И что объяснять «людям иной фазы», когда увидят? Вовремя сообразил проверить!..

Он стал поспешно листать от конца к началу — и на каждой странице встречал всё новых «паскуд». Во всевозможных вариациях, с разными диалогами… Здесь, в этой тетради — и были те эпизоды с курением заводских труб, и бровями, запутавшимися в телеграфных проводах на закате? В тетради… которой на первых страницах он доверил самое серьёзное и сокровенное о том, как изменить мир к лучшему — и не подозревал, как брат использовал её последние страницы? И увидев когда-то рисунок — даже не догадался, что это та тетрадь, и оставил в руках брата — дописывать и дорисовывать, как эти псевдолуны «восходят» в винном ларьке и «заходят» в вытрезвителе?

Но уже — не до смеха, и не до возмущения: надо всё пересмотреть!..

…И Кременецкий, листая — не заметил, как дошёл до начала, до самой первой страницы! Но и там были… те же, виденные когда-то «губные паскуды»! Вся занята ими… Как же это?

Однако, не успев удивиться, он по инерции перелистнул обложку — и увидел номер: 223… И снова: как это? Ведь дома уложил за подкладку чемодана тетради 181, 206 и 277 — это помнил твёрдо!..

(Всё! Так и есть…)

…Номеров же тетрадей, уложенных в чемодан открыто, для отвода глаз, он не помнил (да и почти половина пронумерованных тетрадей, общим числом как раз 277, была похожего цвета) — но среди них могла быть 223-я. Хотя… дома доставал тетради, отобранные, чтобы положить в тайник — точно оттуда, где заранее спрятал днём! И перед побегом — забрал из тайника всё, что там было! Но… тут дело в том, что взял лишние! Каким образом? Пусть его письменный стол не закрывался на ключ — он никому не говорил, что где лежит! И номера тетрадей, и их содержание — тщательно проверял, решая, какие взять, какие оставить! Как же попала сюда — эта? Ведь не мог взять по ошибке!..

Кременецкий стал листать вторую тетрадь… Она начиналась (вернее, кончалась — её тоже начал смотреть с конца) так же, как и первая. И он, ещё быстрее листая её в поисках текста — наткнулся взглядом на обложку с номером 250. Теперь на правом колене — лежали две тетради, на левом… на одной?!

Похолодев от внезапной догадки, он вскочил и стал осматривать пол под сидением и вокруг, потом шагнул к задней двери, через которую вошёл сюда — но и там на ступеньках ничего не лежало… Тогда он, пригнувшись, стал осматривать ближайшие сиденья и пол под ними (уже думая: не мог он, догоняя троллейбус, выронить что-то? Но нет, тетради завернул надёжно!)… А если бы и выронил те — откуда взялись эти, которые не думал брать? Нет, точно — подменили ещё там! Хотя и не думал доверять брату местонахождение тайника, и нашёл тайник и подменил тетради — наверняка не он! И это — уже не случайность, как с кроссовками!..

(«Думаете, могло быть? — вздрогнул Кламонтов. — Тот… решил выдать его?»

«Не знаю», — встревоженно ответил Мерционов.)

…Кременецкий, растерянно осматривая пол под сиденьями, пытался собраться с мыслями. Две тетради здесь — значит, там осталось четыре. Одна — с теми рисунками брата, но остальные… И сейчас — в руках тех, кто расследует дело о его исчезновении! Он разоблачён…