ЖЗЛ-Лев Толстой. Свободный человек

Имение Исленьевых Красное находилось в 35 верстах от Ясной Поляны. Соседи вместе охотились и порой гос­тили друг у друга семьями, целыми неделями, со своими поварами, лакеями и горничными. Ночевали в комнатах и коридорах, спали на полу на войлоках и рогожах. Так что Исленьевых Толстой знал с детства.

Л юбовь Александровна была незаконной дочерью Алек­сандра Михайловича от его брака с княгиней Софьей Пет­ровной Козловской, которая бежала от мужа и тайно об­венчалась с Исленьевым в селе Красном. История наделала много шума, потому что Козловская в девушках была фрей­линой при дворе. По жалобе Козловского ее второй брак был признан незаконным. Дети Исленьева от незаконной жены должны были «исправить» фамилию на Иславиных.

Муж Любови Александровны, Андрей Евстафьевич Берс, немец по происхождению, работал кремлевским вра­чом, а также сверхштатным врачом московских театров. И хотя он имел звание гоф-медика, но никаким придворным врачом не был. До революции Кремль являлся жилым райо­ном Москвы, и обитали здесь не самые богатые люди — купцы, мещане, мастеровые. Говоря современным языком, будущий тесть Толстого был районным врачом. Семья жи­ла довольно бедно, ютилась в тесных комнатах.

Андрей Евстафьевич Берс был человек честный, прямо­душный и вспыльчивый. По-видимому, у него был трудный характер, что не мешало ему любить своих детей и жену, но в то же время иметь репутацию ловеласа. В его жизни была загадочная история. По окончании университета в 1827 го­ду он в качестве домашнего врача поехал в Париж вместе с родителями будущего писателя Тургенева. После этой по­ездки у Варвары Петровны Тургеневой родилась от него дочь, единоутробная сестра Ивана Сергеевича Тургенева. Затем она оставила после себя интересные воспоминания. Ходили слухи, что незаконным сыном Берса был и анар­хист князь Петр Кропоткин, чья мать тоже была его паци­енткой.

Так или иначе, но семья Берс жила дружно. Любовь Александровна была прекрасной хозяйкой (отменной хо­зяйкой стала и Софья Андреевна). Берсы общались с кня­зем Сергеем Михайловичем Голицыным, профессором Московского университета Николаем Богдановичем Анке, А. А. Фетом, И. С. Тургеневым. Вернувшись из Севастопо­ля, к Берсам стал вхож и Толстой.

Во время первого посещения дома Берсов в центре его внимания сразу оказались три дочери — Лиза, Соня и Та­ня. Лизе было 13 лет, Соне —11, Тане — 9. Все трое «важно» прислуживали гостям за столом. Можно только догадывать­ся, что они чувствовали при этом. Ведь Толстой в их глазах был уже известным писателем и героем Севастополя!

Толстой пишет в дневнике: «Дети нам прислуживали, что за милые, веселые девочки».

После возвращения из второй заграничной поездки, во время которой он потерял любимого брата Николая, Тол­стой чувствовал себя одиноким. Похоронив брата в Гиере, он писал Фету: «Для чего хлопотать, стараться, коли от то­го, что было Н. Н. Толстого... ничего не осталось».

Он решает отказаться от литературного творчества. За­чем оно? Ведь «завтра начнутся муки смерти со всей мер­зостью подлости, лжи, самообманыванья, и кончатся нич­тожеством, нулем для себя».

В семье Берс он находит душевное успокоение. Здесь ему приятно находиться. Приятно получать такие, к при­меру, приглашения:

«20 августа 1862 года. Покровское.

Во главе всех пишущих приношу Вам, любезный Граф Лев Николаевич, мое задушевное поздравление со днем Ва­шего рождения и прошу Вас приехать к нам сегодня обе­дать и ночевать. В среду утром я обязуюсь доставить Вас в Москву, если Вам угодно будет со мной ехать. Надеюсь, что добрый Лев Николаевич не откажется всех нас утешить — подавно в такой день, который многих утешил появлени­ем и теперешним Вашим пребыванием на белом свете. — И так надеюсь, что до свидания.

Ваш искренно любящий Берс».

На обороте листа — другим почерком:

«В старину Лёвочка и Любочка танцовали в этот день, теперь же, на старости лет, не худо нам вместе попокойнее отобедать, в Покровском, в кругу моей семьи вспомнить молодость и детство.

Л. Берс».

В начале 1860-х годов старшая из сестер, Лиза, достигла совершеннолетия. Порядок требовал, чтобы первой замуж вышла старшая сестра. Лиза была девушка милая, серьез­ная. Ее постоянно видели с книгой в руках.

Лиза, иди играть с нами, — звали ее младшие сестры.

Погоди, мне хочется дочитать до конца.

Казалось, именно Лизина серьезность должна была

привлечь Толстого. И он поначалу ее оценил и привлек Ли­зу к сотрудничеству в своем педагогическом журнале «Яс­ная Поляна». И в это же время он заявил сестре, которая была очень дружна с Любой Берс:

Машенька, семья Берс мне симпатична, если бы я когда-нибудь женился, то только в их семье.

Эти слова подслушала гувернантка детей Марии Нико­лаевны и передала своей сестре, гувернантке детей Берсов. И их родители решили, что речь, конечно, шла о Лизе.

У Берсов Толстой «танцовал» со всеми тремя сестрами. С Соней он еще и музицировал вдвоем. А самая младшая, Танечка, использовала его как верховую лошадь, с воинст­венным криком разъезжая на его спине по комнате.