ЖЗЛ-Лев Толстой. Свободный человек

Эта забава — использовать Толстого как лошадь — со­хранилась у Тани и после того, как Толстой женился на Соне. «То-то пойдет у нас верховая езда по зале, — писал Андрей Евстафьевич в Ясную Поляну, уговаривая Льва Ни­колаевича и Соню приехать в Москву. — Танька того и ждет только, чтобы взобраться на спину твоего мужа».

Толстой стал кумиром для всех трех сестер. Каждое его посещение было для них событием.

И Толстой это понимал, чувствовал и дышал этим воз­духом всеобщей в него влюбленности.

И вот в августе 1862 года он решил, что участь его реше­на. Но выбор был сделан в пользу не старшей, Лизы, а сред­ней, Софьи.

Берсы были классической семьей. Баловал дочек nand, а воспитывала из них настоящих женщин, будущих жен, мам£. Танечку как самую младшую баловали больше всех. Лиза считалась девушкой ученой, «книжной». А вот сред­нюю, Соню, с раннего детства приучили к хозяйству. «Кро­ме уроков, — вспоминала Софья Андреевна, — мы, две сес­тры, должны были сами шить и чинить белье, вышивать... Хозяйство тоже было отчасти в наших с сестрой Лизой ру­ках. Уже с 11-ти летнего возраста мы должны были рано встать и варить отцу кофе. Потом мы выдавали кухарке из кладовой провизию, после чего к 9-ти часам готовили всё к классу... Отец вообще баловал нас и любил доставлять нам не только нужное, но даже роскошное. У матери были свои, довольно своеобразные взгляды. Она боялась достав­лять нам роскошь, приучать к ней, заставляла нас шить на себя белье, вышивать, чинить, хозяйничать, убирать всё... А между тем она не могла представить, чтобы мы, девочки, гуляли без ливрейного лакея или ездили бы на извозчике».

У Сони были свои представления о том, каким дол­жен быть ее муж. «Когда мне было 15 лет, — пишет Софья Андреевна в мемуарах, — приехала к нам гостить двою­родная сестра Люба Берс, у которой только что вышла за­муж сестра Наташа. Эта Люба под большим секретом сооб­щила мне и сестре Лизе все тайны брачных отношений. Это открытие мне, всё идеализирующей девочке, было просто ужасно. Со мной сделалась истерика, и я бросилась на пос­тель и начала так рыдать, что прибежала мать, и на вопро­сы, что со мной, я только одно могла ответить: "Мама, сде­лайте так, чтоб я забыла..."

...и вот я решила тогда, что если я когда-нибудь выйду замуж, то не иначе как за человека, который будет так же чист, как я...»

Что она тогда знала о Толстом? Могла ли всерьез ду­мать, что этот поживший, повоевавший 34-летний мужчи­на «также чист», как она? В это трудно поверить. Тем более что она была дочерью врача и, конечно, знала, каким обра­зом появляются на свет дети.

Но недаром бабушка Мария Ивановна Вульферт гово­рила о Сонечке, которую любила больше всех: «Sophie а 1а tete аЬоппёе» (игра слов: «У Сони голова в чепце» или «У Сони голова абонирована»). Это означало, что Соня пер­вой выйдет замуж.

Толстой пристально всматривался в сестер. Даже после женитьбы на Соне он не прекратил наблюдать за Таней, ко­торая стала прототипом Наташи Ростовой в «Войне и мире». Образ Наташи Ростовой наиболее ярко отражает всю слож­ность отношения Толстого к сестрам Берс. «Я взял Таню, пе­ретолок ее с Соней, и вышла Наташа», — шутил Толстой.

И еще в присутствии жены и свояченицы он любил го­ворить: «Если бы вы были лошади, то на заводе дорого бы дали за такую пару; вы удивительно паристы, Соня и Таня». Едва ли Софья Андреевна была рада прочитать в дневнике своего мужа признание, сделанное через три месяца пос­ле их свадьбы: «В Таню всё вглядываюсь». И еще через три дня: «Боязнь Тани — чувственность».

В этом раскладе самая незавидная роль отводилась Ли­зе. Между тем она убедила себя, что граф сделает ей предло­жение, и готовилась к этому. Как вспоминала Татьяна Ан­дреевна, «в ней заговорило не то женское самолюбие, не то как будто сердце... Она стала оживленнее, добрее, обращала на свой туалет больше внимания, чем прежде. Она подол­гу просиживала у зеркала, как бы спрашивая его: "Какая я? Какое произвожу впечатление?" Она меняла прическу, ее серьезные глаза иногда мечтательно глядели вдаль».

Танечка ей сочувствовала. А Соня? Соня знала, что в соперничестве со старшей сестрой на ее стороне жен­ское обаяние и привлекательность. Она не была краси­вой, но в нее влюблялись и совсем мальчики, и взрослые мужчины. Забавный случай произошел в Покровском. К Берсам приехали их друзья Перфильевы и с ними четыр­надцатилетний Саша, «недоразвитый, наивный маль­чик». «Он сидел около Сони, — пишет Татьяна Кузмин- ская в воспоминаниях, — всё время умильно глядя на нее. Вдруг взяв рукав ее платья, он стал усиленно перебирать его пальцами. Соня конфузливо улыбалась, не зная, что бы это значило.

— Pourquoi touchez la robe de m-lle Sophie?[16] — послы- шалея вдруг резкий голос Анастасии Сергеевны, матери Саши.

Влюблен».