ЖЗЛ-Лев Толстой. Свободный человек

Она не только не дрогнула, но и, как видим, добивалась разрешения на публикацию мужниного трактата. Это гово­рит о том, что позиция ее была непростой.

В девяностые годы Толстой будет писать пьесу «И свет во тьме светит». Эта незаконченная пьеса, очень личная для Толстого, по автобиографичности сопоставима с повестью «Дьявол». В ней богатый человек Николай Иванович Са- рынцев, начитавшийся Евангелия и решивший буквально следовать проповеди Христа, предлагает семье отказаться от собственности, раздать всё бедным и жить своим трудом. Страдающей стороной оказываются его жена Марья Ива­новна, дети — Степа, Ваня, Люба, Мисси и Катя. В пьесе много персонажей — помещики, чиновники, священники, жандармы, доктора. Но самые важные фигуры — это сво­яченица Сарынцева Александра Ивановна Коховцева и ее муж Петр Семенович. Прототипы всех героев узнаваемы: Толстой, его жена, их дети и сестра Софьи Андреевны Та­тьяна, вышедшая замуж за своего кузена Кузминского...

Особенно примечательна фигура Александры Ива­новны. В отличие от своей сестры она ни секунды не сомневается, что Николай Иванович просто дурит (стал дураком) и Марья Ивановна должна переписать соб­ственность на свое имя. Таким образом Толстой озвучит былую позицию Татьяны Кузминской.

Образ Марьи Ивановны значительно сложнее. Она го­това разделить убеждения мужа. Она любит его безгранич­но. Но ее боль — это дети. Ее вовсе не интересует собствен­ность как таковая. Собственность ей самой ненавистна. Она порождает раздор между ней и любимым человеком. Собственность для нее — это крест, который она долж­на взвалить на свои плечи ради детей. Таким образом, их конфликт заключается не столько в разнице нравственных убеждений, сколько в разном понимании своего креста и блага детей.

Сарынцев (Толстой) видит свой крест в служении Богу и всем людям, а Марья Ивановна (Софья Андреевна) — в служении своим детям. Сарынцев хотел бы сделать своих детей бедными, а Марья Ивановна желает им богатства и процветания.

Но при этом, в отличие от сестры, она вовсе не считает, что ее супруг сошел с ума и что его нужно объявить сумас­шедшим, чтобы отобрать у него собственность. Это не кон­фликт алчности и идеализма, но столкновение двух серь­езных и принципиальных жизненных позиций, в котором каждый, любя другого, пытается любовно настоять на сво­ем, но безуспешно.

А в реальности было вот что.

В 1882 году, в самый разгар духовного переворота, Тол­стой неожиданно совершает последнее в своей жизни круп­ное приобретение. Он подписывает документы на покупку за 27 тысяч рублей дома 15 в Долгом Хамовническом пере­улке в Москве.

Переезд в Москву был вынужденным. Сергей посту­пал в Московский университет. Оставлять неопытного, выросшего в деревне юношу одного в большом городе, где так много соблазнов, было опасно. Илья и Лев поступали в гимназию Поливанова. Это была, пожалуй, лучшая частная гимназия в Москве, которую в разное время окончили по­эты Андрей Белый, Максимилиан Волошин, Вадим Шер- шеневич. Там же учился и великий шахматист Александр Алехин. Но Илья и Лев были еще подростками. Их жизнь без родителей в Москве была немыслима. И, наконец, Та­тьяна. В ней открылся талант художницы, который призна­вал Илья Репин. Она поступала в Училище живописи, вая­ния и зодчества (позже там учился Владимир Маяковский). К тому же она была уже девушка на выданье, ее нужно было выводить в свет. Этого не могла делать Софья Андреевна, дочь врача. И Толстой, несмотря на свои новые взгляды, сам впервые везет Татьяну на столичный бал, где она зна­комится с кругом «золотой» московской молодежи и имеет огромный успех. Она умна, миловидна, у нее яркий, живой характер. От женихов не было отбоя...

Толстой крайне болезненно переживал переезд в Моск­ву. Отвыкший от старой столицы за два десятка лет деревен­ской жизни, он увидел ее как будто впервые — и ужаснул­ся состоянию городской цивилизации. Нищие, малолетние проститутки, а рядом — роскошные рестораны, где жируют «господа». Тайная ночная жизнь, а днем — дурные запахи, пыль и грязь, неизбежные в большом городе, в котором в то время не было даже элементарной канализации. Вот что в первую очередь он увидел в Москве, а вовсе не ее величест­венные храмы и монастыри. Это был, конечно, очень од­нобокий, критический взгляд, но Толстой в то время на всё смотрел критически.

«Вонь, камни, роскошь, нищета, — пишет он в днев­нике о Москве. — Разврат. Собрались злодеи, ограбившие народ, набрали солдат, судей, чтобы оберегать их оргию, и пируют. Народу больше нечего делать, как, пользуясь страстями этих людей, выманивать у них назад награблен­ное. Мужики на это ловчее. Бабы дома, мужики трут полы и тела в банях, возят извозчиками...»

Зачем же он сам покупал дом в Москве?

Летом 1881 года снять дом попыталась Софья Анд­реевна, которая уже не рассчитывала на мужа. Тол­стой лечился в самарских степях, а его жена, будучи на шес­том месяце беременности, отправилась в Москву в поис­ках нового «гнезда». В результате она сняла дом в Денеж­ном переулке.