ЖЗЛ-Лев Толстой. Свободный человек

Письмо Толстого царю на первый взгляд может пока­заться наивным. Но сам молодой государь, оглушенный убийством отца, пребывал в растерянности. Ситуация бы­ла принципиально новой, и правильного выхода из нее не знал никто. Отказ от помилования пятерых народовольцев стал первым политическим решением нового императора. Дальше в России лишь поднималась волна террора и рас­кручивался маховик репрессий. В 1887 году за подготовку покушения на Александра III были казнены в Шлиссель- бургской крепости член Террористической фракции пар­тии «Народная воля» Александр Ульянов и четверо его товарищей. Теракт планировался на 1 марта 1886 года; ра­зумеется, день был выбран не случайно. В 1917 году русская монархия погибла. В 1918-м в Екатеринбурге был казнен вместе со всей семьей сын Александра III. Так или иначе, но Толстой был прав, когда писал государю: «Не простите, казните преступников, Вы сделаете то, что из числа сотен Вы вырвете 3-х, 4-х, и зло родит зло, и на место 3-х, 4-х вы­растут 30, 40...» Насилие рождает насилие.

Но кто мог передать письмо? Только Победоносцев. Именно он в эти дни был ближе всех к царю и постоянно ходил к нему с докладами. Однако Победоносцев прось­бу не исполнил, а ответил Толстому своим посланием, из которого видно, что он хорошо понимал, о чем идет речь в письме Толстого.

Речь шла о борьбе за душу нового монарха.

В ответе Толстому Победоносцев писал: «...не взыщите за то, что я уклонился от исполнения Вашего поручения. В таком важном деле всё должно делаться по вере. А прочи­тав Ваше письмо, я увидел, что Ваша вера одна, а моя и цер­ковная вера другая, и что наш Христос — не Ваш Христос. Своего я знаю мужем силы и истины, исцеляющим рас­слабленных, а в Вашем показались мне черты расслаблен­ного, который сам требует исцеления».

В этом письме не было ни слова о политике. Ни слова о том, что казнь террористов является политической необхо­димостью. По убеждению Победоносцева, казнь являлась именно нравственной, христианской необходимостью. По­бедоносцев не передал письмо императору, но не уклонил­ся от вызова Толстого. Больше того — он принял этот вызов как направленный лично ему.

Тем не менее содержание письма дошло до Александ­ра III. Узнав об этом, Победоносцев не на шутку встрево­жился. Он написал царю:

«Ваше императорское величество. Простите ради Бога, что так часто тревожу Вас и беспокою.

Сегодня пущена в ход мысль, которая приводит меня в ужас. Люди так развратились в мыслях, что иные счита­ют возможным избавление осужденных преступников от смертной казни. Уже распространяется между русскими людьми страх, что могут представить Вашему величеству извращенные мысли и убедить Вас к помилованию пре­ступников. Слух этот дошел до старика гр[афа] Строгано­ва, который приехал ко мне сегодня в волнении.

Может ли это случиться? Нет, нет, и тысячу раз нет — этого быть не может, чтобы Вы перед лицом всего народа русского в такую минуту простили убийц отца Ваше­го, русского государя, за кровь которого вся земля (кроме немногих, ослабевших умом и сердцем) требует мщения и громко ропщет, что оно замедляется.

Если бы это могло случиться, верьте мне, государь, это будет принято за грех великий и поколеблет сердца всех Ва­ших подданных. Я русский человек, живу посреди русских и знаю, что чувствует народ и чего требует. В эту минуту все жаждут возмездия».

На этой записке рукой императора начертано: «Будьте спокойны, с подобными предложениями ко мне не посме­ет прийти никто, и что все шестеро будут повешены, за что я ручаюсь».

Повешены были пятеро, а не шестеро, но это не суть важно. Важно, что царь, по-видимому, не читал письма Толстого и, таким образом, благодаря Победоносцеву был избавлен от внутреннего спора с Толстым, не говоря уже об ответе ему. Всё нравственное, христианское содержание спора Победоносцев взял на себя.

Он взял на себя и «народный» аспект спора, который как главный выдвигал в своей лекции Владимир Соловьев. «С этого времени, — пишет историк Ю. В. Готье, — до са­мого конца жизни Александра III Победоносцев, подска­зывая императору те или иные мнения и планы и стремясь эти мнения и планы внедрить в его сознание, постоянно говорит о "народе", который думает именно так, как дума­ет сам Победоносцев». Но почему «народ» думает именно так, как думает Победоносцев, а не так, как думает боевой офицер, помещик и писатель Толстой, было неясно.

Зато было ясно, что прямая связь Толстого с русским монархом прервана, не успев начаться. Победил Победо­носцев. Толстой написал Страхову: «Победоносцев ужа­сен».

Ни с одним из русских императоров Толстой никогда не встречался. Став врагом Церкви, он стал и врагом госу­дарства.

Отказ от собственности

161