Зима во время войны

Теперь Михиль был точно уверен, что сегодня немцы за ним не приходили. Соседи бы наверняка об этом сказали. Однако сердце его всё равно учащенно билось, когда он вошел в дом через заднюю дверь, осторожно прислонив к сараю велосипед. Но мама встретила его совершенно спокойно:

– А, Михиль, сынок, где ты весь день пропадал?

Значит, пока всё в порядке.

– Да нигде особенно. Так, катался туда-сюда, – пожал плечами он.

Мама удовлетворилась этим ничего не говорящим ответом.

В этот вечер Михиль был молчалив. Его снедало почти неодолимое желание поделиться с кем-нибудь своими новыми заботами – с отцом, или с мамой, или с дядей Беном, но юноша превозмог себя. «Хороший борец Сопротивления всегда одинок, – слышал он когда-то от отца. – Подпольщик должен самостоятельно выполнять свое задание и держать язык за зубами». Михиль прекрасно понимал, что то, чем он сейчас занимается, совсем не детская игра и на кону стоят человеческие жизни. Но быстро повзрослевший за годы войны вчерашний мальчишка терпеть не мог, когда к нему относились как к маленькому. Он уже не ребенок. А значит, будет действовать как настоящий мужчина. Поэтому юноша сделал над собой усилие и никому ничего не сказал. И хотя невольно ждал, что мама вот-вот заметит по лицу, как ему тяжело, и спросит: «Сынок, о чём ты задумался?», хотя не имел ни малейшего представления, где будет доставать пропитание для Джека, хотя ему то и дело мерещился звук подъезжающей к дому немецкой машины – Михиль ван Бёзеком молчал.

5

Разумеется, ему пришлось ох как нелегко. К Джеку Михиль ходил через день. И на какие только уловки он не пускался, чтобы раздобыть пилоту еды! Каких только небылиц не рассказывал, чтобы объяснить свое отсутствие дома. Хорошо еще, что, как сыну бургомистра, ему было не так уж и сложно приобретать продукты у фермеров. И не беда, что на это ушла бóльшая часть его сбережений, да что там, почти всё заработанное за год. Ведь он преследовал благую цель. А деньги… да ладно, всё равно, говорят, после войны они совсем обесценятся. Главная сложность заключалась в другом: Михиль боялся, как бы до родителей не дошли разговоры о том, что их сын тут и там покупает провизию, которую потом не доносит до дома. Поэтому из предосторожности он стал брать больше, чем требовалось для Джека, и часть продуктов отдавать маме. Но в основном юноша старался делать закупки на фермах, расположенных подальше от деревни, у людей, не общавшихся с его родителями и соседями.

В общем, работы хватало. Но Михиль испытывал огромную радость и облегчение от того, что его не забрали немцы. Значит, его имени Дирк не выдал. И Михиль был ему за это глубоко благодарен. «Возможно, – рассуждал он, – Дирк и назвал Бертуса Тугоухого потому, что тот не занимался никакой подпольной деятельностью и найти у него при всём желании ничего не могли». Так что его наверняка скоро отпустят. А до тех пор, по мысли Дирка, еду пилоту будет носить он, Михиль. «Эх, нет, опять концы с концами не сходятся… – понял юноша. – Ведь Дирк считает, что я быстро отнес письмо Бертусу. Или Дирк нарочно выдал Бертуса сразу же, прежде чем я смог бы передать ему письмо?» В глубине души Михиль удивлялся, насколько быстро Дирк выложил немцам всю правду, но отгонял от себя эту мысль. Как бы он сам повел себя, если бы его пытали, выбили зубы и переломали кости?

Между тем дела у Джека шли неважно. Пилот страдал от одиночества и переживал, что раненое плечо заживает слишком медленно. Да и как оно могло быстро зажить? Холодная влажная землянка, куча листьев вместо кровати – от такой «больницы» инспектор из комитета по здравоохранению уж точно не пришел бы в восторг.

Михиль старался изо всех сил. Из папиного книжного шкафа он конфисковал несколько английских книг, стоявших во втором ряду, – их отсутствие было бы труднее заметить. Он даже не посмотрел, о чём они. Джек немного удивился, получив старинную книгу о лечении больных при помощи натуротерапии. Фолиант был снабжен красивыми картинками, изображавшими новейшие изобретения в области лечебных ванн – подвесную, с проточной водой и с клубящимся паром. А еще в книгу был вложен запечатанный конверт, предназначенный студентам старше восемнадцати лет, а в нем – рисунки частей тела, по которым можно определить пол новорожденного. М-да, томик оказался 1860 года издания! В стопку принесенных книг попали также брошюры о паровых насосных станциях, о двигателе внутреннего сгорания и, к счастью, детектив Агаты Кристи. Англичанин, должно быть, решил, что бургомистр ван Бёзеком – человек с широким кругом интересов, но книги принял с благодарностью и почти выучил их наизусть, радуясь, что наконец-то у него есть что почитать на родном языке.