Зима во время войны

Приблизившись к молодому ельнику, Михиль огляделся по сторонам. Но как же пробраться сквозь эти дебри? Колючие деревца росли так густо, что он не понимал, как к ним подступиться. Но вон, смотрите-ка, у самой земли веток гораздо меньше. Вполне можно попытаться проползти между стволами.

Однако это оказалось совсем не просто, и Михиль в кровь разодрал себе руки и лицо. Время от времени он выпрямлялся во весь рост и настороженно осматривался, желая удостовериться, нет ли кого поблизости, и понять, куда двигаться дальше. Наконец ему показалось, что он добрался до середины делянки. Ну и где же выкопанная Дирком землянка? Как ни старался Михиль ползти беззвучно, у него под коленями то и дело похрустывали сухие веточки.

– Don’t move![9]

Михиль испуганно замер. Голос прозвучал совсем близко.

– Свои! – с трудом выдохнул он.

Юноша и сам не знал, почему так ответил. Наверное, прочел это слово в какой-нибудь книжке. Про индейцев, что ли? Ах нет, это же Яннехин часто говорит так своей собаке.

– Who are you?

Михиль понял вопрос, это значило: «Кто ты?»

– Друг Дирка.

– Where is Dirk?

Как ответить на вопрос, где Дирк? Дирк в тюрьме.

– In prison.

– Come closer[10], – велел англичанин, и Михиль пополз в направлении его голоса.

Вскоре он заметил ведущий под землю лаз. Перед его глазами предстал молодой человек лет двадцати в форменных военных брюках с отрезанной штаниной, из-под которой виднелся покрывавший ногу гипс. Правая рука пилота висела на перевязи. На плечи накинут китель. Щеки и подбородок покрыты густой бородой. В левой руке англичанин держал пистолет. Этим самым пистолетом он сделал движение, приказывая Михилю войти в землянку. С непривычки сыну бургомистра показалось, будто внутри кромешный мрак, но, когда глаза привыкли, он обнаружил, что через вход проникает достаточно света, чтобы рассмотреть, как устроена эта нора. Видимо, сначала Дирк вырыл большую яму. По ее краям он поставил невысокие балки, чтобы не обрушились земляные стенки, а поверх уложил большой деревянный щит – возможно, стену сарайчика или что-то в этом роде. Щит Дирк засыпал землей, на которую тоже высадил елочки – правда, они выросли гораздо более чахлыми, чем деревца вокруг. Должно быть, их корням не хватало простора.

Землянка имела размеры примерно два на три метра, а высота потолка была чуть меньше двух метров. Дирк, конечно, молодец, что соорудил такое укрытие, но находиться здесь днем и ночью, да еще раненому… У стены лежала куча сухих листьев, накрытых лошадиными попонами. Рядом с лежанкой Михиль увидел фляжку и кружку, поверх попон валялся старый шерстяной шарф; больше в землянке ничего не было. Неужели этот человек прожил здесь уже несколько недель?

Беседа между молодыми людьми сперва не особо клеилась. Но потом англичанин понял, что надо говорить как можно медленнее, а Михиль изо всех сил напряг голову, чтобы припомнить хоть что-то из выученного в школе, и дело пошло несколько лучше. Пилот, которого звали просто Джек, был счастлив, что наконец может с кем-то поболтать. Разговаривать с Дирком, давным-давно не бравшим в руки учебник английского, не получалось вообще. Услышав, что его спасителя схватили во время нападения на распределительное бюро и что он, по-видимому, проговорился на допросе, летчик помрачнел и сильно забеспокоился – об участи Дирка и собственной безопасности. Вдруг Дирка заставили рассказать о землянке?

Но как бы англичанин ни переживал, окорок ему пришелся по вкусу. Вскоре выяснилось, что у Джека нет ни капли воды, а Михиль только сейчас сообразил, что надо было захватить чего-нибудь попить. До сих пор ему это и в голову не приходило.

Джек спросил, сможет ли Михиль принести ему завтра воды и еще какой-нибудь еды.

– Окей, – бодро заверил Михиль. Это модное американское словечко тогда уже было известно в Нидерландах.

«Если только не окажусь рядом с Дирком в тюремной камере», – мысленно добавил он, но ничего не сказал, поскольку его английского лексикона было для этого явно недостаточно.

Пилот показал Михилю «тропку» – ту лазейку между елками, через которую к нему проползал Дирк. Действительно, этим путем выбраться из зарослей оказалось намного легче. Будьте мудры и осмотрительны, как змеи[11]. Михиль, кажется, слышал эту фразу на занятиях по катехизису. Приняв ее за руководство к действию, он, прежде чем вытащить велосипед из кустов, тщательно огляделся. Очень важно, чтобы никто не увидел, как он выходит из леса. Более того, предусмотрительный юноша решил не возвращаться сразу домой, а сначала заехал к Кнопперам. Он выразил сочувствие несчастным, придавленным случившейся в семье бедой родителям. Завести речь об обысках оказалось совсем не сложно, ведь, по сути, ни о чём другом в доме Кнопперов не разговаривали.

– Вы не слышали, сегодня в деревне больше не было обысков?

– Нет, не слышал, – вздохнул Кноппер.

– Я так боюсь, что могут забрать отца, – с тревогой в голосе проговорил Михиль.

– Могу себе представить. После того как схватили Дирка…

И родители опять заговорили о своем горе, что, впрочем, было совершенно понятно.