Зима во время войны

Кроме того, Михиль попытался получше оборудовать «больничную палату» своего подопечного. О том, чтобы незаметно перетащить из дома кровать, разумеется, не могло быть и речи, но юноша умудрился разжиться кучей старых одеял и даже складным стулом. Еще он принес доски, молоток и гвозди и в один из дней, когда в лесу работали поднявшие большой шум лесорубы, сколотил дверь, чтобы можно было закрыть лаз, через который постоянно шел холод. Жаль, что Джек сам не мог заняться плотничеством – это отвлекло бы его от грустных мыслей, но рана в плече не позволяла ему взяться за молоток.

И всё-таки, несмотря на эти усовершенствования, настроение пилота ухудшалось день ото дня. Рана никак не заживала. Бинт на плече весь перепачкался. Как-то раз Михилю посчастливилось раздобыть перевязочные материалы. Общими усилиями они кое-как сменили повязку. Михиль по-настоящему испугался, увидев эту ужасную рану. Осознав, что сама она не заживет, он решил найти кого-нибудь разбирающегося в медицине. Но где взять такого человека? Из врачей во всей округе Михиль не доверял никому. Районная медсестра? Он был с ней мало знаком. Медсестра! Как же он сразу не сообразил! Ведь его вредина-сестра Эрика в прошлом году училась на курсах младшего медперсонала в Зволле. Так что она разбирается в медицине лучше, чем он, Михиль!

Но можно ли доверять Эрике?

Ну конечно можно, а как же иначе. В последнее время он стал уж слишком подозрительным, еще немного, и вообразит, будто мама – немецкая шпионка.

Но вот захочет ли Эрика помогать Джеку?

И захочет ли Джек, чтобы ему помогала Эрика?

И вообще благоразумно ли показывать Эрике, где скрывается раненый английский летчик?

А может быть, Джеку стоит на какое-то время выбраться из своего подземного убежища?

Кстати, любопытно, как Джек умудрился залезть в эту нору со своей гипсовой ногой и больным плечом? Михиль задал этот вопрос пилоту.

– Не спрашивай! – прерывисто вздохнул англичанин.

От одного воспоминания о пережитом у него исказилось лицо. И всё-таки он рассказал Михилю, как Дирк волоком тащил его за здоровую ногу сквозь густую поросль елок перед лазом в землянку. Нет, лучше уж оказаться в застенках гестапо, чем снова такое пережить!

Разумеется, слова о гестапо следовало списать на своеобразный черный юмор англичанина, но было очевидно, что дорога к укрытию доставила ему мало удовольствия.

– Война скоро закончится, – попытался ободрить его Михиль. – В Нидерландах она началась ровно четыре с половиной года и один день назад.

– О-о-о! – саркастически протянул Джек. – И сколько минут?

Он уже научился довольно прилично говорить по-голландски. Кроме пособия по двигателям внутреннего сгорания Михиль обнаружил дома повесть Эдварда Филлипса Оппенгейма[12], причем даже в двух вариантах – по-английски и в голландском переводе. Обрадованный, он принес Джеку обе книги. Борясь со скукой одиночества и, вероятно, отчаявшись извлечь полезные сведения о натуротерапии из фолианта с роскошными медицинскими ваннами, пилот старательно учил по этим книгам голландский язык.

– Придется мне пригласить сюда кого-нибудь, кто сможет вылечить твою рану.

– Об этом не может быть и речи, – сухо ответил Джек.

– Это необходимо, – еще более сухо возразил Михиль.

Джек пожал плечами. От этого простого движения ему стало так больно, что изо рта у него вырвалась парочка очень даже эмоциональных словечек.

– Я серьезно говорю, – продолжал настаивать Михиль.

Джек тоскливо покосился на грязную повязку.

– И что ты собираешься сделать? Привести сюда doctor из немецкого hospital?

– Нет, я приведу свою сестру.

– Your sister? – переспросил Джек, думая, что неправильно понял Михиля.

– Да, да, мою сестру. Она медсестра.

Он не стал рассказывать Джеку, что медицинский опыт Эрики ограничивался пока измерением температуры больных и мытьем их ночных горшков.

– Ей можно trust, то есть как это… доверять?

Этот вопрос возмутил Михиля.

– В нашем доме можно доверять даже белым мышам, – негодующе воскликнул он.

– Я хотел сказать, – поправился Джек, – готова ли она… принять на себя ответственность?

Михиль задумался. Может ли Эрика принять на себя ответственность? Вообще-то она только и умеет что хихикать с подружками – причем иногда они так веселились, что брат предпочитал сбежать от них подальше, – да еще без конца расчесывать волосы перед зеркалом. Но маме сестрица тоже помогает, вспомнил Михиль. К тому же как раз вчера объявила, что будет участвовать в работе какого-то благотворительного фонда – какого именно, он не понял. Но принять на себя ответственность? Это едва ли.

– Тогда ничего не выйдет, – сделал вывод из его затянувшегося молчания Джек.

– Подожди-ка, – загорелся новой идеей Михиль, – ведь если… если вместо военного кителя я принесу тебе обычную куртку и ты не будешь открывать свою варежку, она и не поймет, что ты англичанин. И если я приведу ее сюда с завязанными глазами, и сниму ей повязку только у самого ельника, и на обратном пути проделаю то же самое, то риск не так уж велик.

– Что есть «моя варежка»?

– Это то, что ты должен держать закрытым.