Зимняя бегония. Том 1

Эръюэ Хун, ужасно взволнованная из-за поднятого ими шума, молча опустила голову. Похоже, это и было её ответом. Юань Лань бросила на Шицзю торжествующий взгляд, а Шицзю впилась в Эръюэ Хун ледяным взором, раздосадованная её никчёмностью; взмахнув рукавами платья, она тоже отправилась накладывать грим. Прочие зеваки, досмотрев весь этот спектакль и отметившись, разошлись; остались только те, кто был занят сегодня в представлении. Эръюэ Хун уже потащили было наказывать, но тут Лаюэ Хун громким криком остановил тех, кто намеревался провести экзекуцию, и, отвесив Шан Сижую несколько земных поклонов, взмолился:

– Хозяин! Молю вас, прикажите наказать меня вместо шицзе! Это всё случилось из-за меня!

Рука Шан Сижуя с зажатой в ней кистью остановилась, и он, глядя на себя в зеркало, проговорил:

– Так не пойдёт. Кто провинился, тот и должен получить наказание, с какой стати тебе терпеть наказание вместо неё? – Он пока что затруднялся с окончательным ответом.

– Потому что шицзе обращается со мной хорошо! Во всём мире она одна обходится со мной хорошо! Я не только готов получить удары палкой вместо неё, ради неё я готов и умереть! Хозяин, прошу вас, позвольте!

Лаюэ Хун, стоя на коленях, продолжал биться головой об пол без остановки. Чэн Фэнтай, чьё изумление словами Лаюэ Хуна сменилось жалостью к нему, опустил газету и поймал в зеркале отражение Шан Сижуя. От слов Лаюэ Хуна он оцепенел и, только когда мастер игры на барабанах окликнул его, медленно проговорил:

– По правде говоря, тут не может быть однозначного мнения, у каждого свои доводы, и истина так и останется скрыта от нас. Мы члены одной труппы, так к чему нам портить отношения друг с другом?

Эти его слова мигом изменили положение дел. Шицзю, хихикнув, неторопливо начала напевать какую-то песенку. Юань Лань со злости стукнула чайной чашкой по столу:

– Чья это ответственность! Чем дальше, тем расхлябаннее все себя ведут! Где чай?

Шан Сижуй обернулся к Эръюэ Хун и сказал:

– Иди и подай своей старшей сестре Юань Лань чай, да сделай это со всем уважением к ней, поклонись до земли, скажи, что ты ещё молода и в жизни ничего не смыслишь, попроси сестру Юань Лань быть к тебе снисходительнее.

Эръюэ Хун сделала всё в точности, как ей велел Шан Сижуй. Протеже Шицзю избежала побоев, и та почувствовала себя уважаемым в труппе человеком. Юань Лань, которой Эръюэ Хун отвесила земной поклон, тоже восстановила своё достоинство и больше ей не докучала. Подобное решение проблемы и впрямь выглядело весьма уместным. Чэн Фэнтай отметил, что Шан Сижуй вовсе не похож на того беспомощного хозяина труппы, каким его выставили в газете, однако, отчего Шан Сижую было лень как следует заведовать делами, он так и не понял.

Лаюэ Хун продолжал стоять на коленях, и Шан Сижуй, очень серьёзно на него взглянув, сказал:

– Как бы хорошо к тебе ни относились другие, это не может считаться подлинной добротой. Только когда ты сам хорошо к себе относишься, это и есть истинная доброта. Понимаешь?

Лаюэ Хун остолбенел, а затем кивнул. Шан Сижуй знал, что он ничего не понял, он ещё слишком молод, ещё не испытал страданий, не вкусил горечи жизни, его ещё не ранили и не обманывали, так как он мог понять?

Шан Сижуй сказал:

– Хорошо. Поднимись. И проводи свою шицзе домой.

Шан Сижуй был невесел, каждый раз, когда ему приходилось вспоминать дела прошедших дней, связанные с Цзян Мэнпин, на душе у него становилось нерадостно. Когда он закончил кланяться зрителям после представления, Чэн Фэнтай уже ждал его в гримёрке. Сыграв в спектакле, Шан Сижуй несколько повеселел. Они болтали о всяких пустяках, пока остальные не разошлись, тогда Чэн Фэнтай, встав за спиной Шан Сижуя, с холодной усмешкой спросил его:

– А? Так когда другие относятся к тебе хорошо, это не подлинная доброта, так получается? – Он запомнил эти слова.

Шан Сижуй улыбнулся:

– Доброта второго господина ко мне, безусловно, настоящая.

Чэн Фэнтай улыбнулся в ответ:

– Оказывается, Шан-лаобань хорошо понимает отношения между людьми, почему же ты пренебрегаешь своими обязанностями хозяина труппы?

Шан Сижуй возразил:

– И вовсе я не пренебрегаю! В то время когда эта… – Шан Сижуй замялся, а Чэн Фэнтай произнёс «угу», показывая, что он понял, кто стоит за «этой». – Когда эта стояла во главе труппы – ха! – ей до всего было дело. Даже супружеские перебранки её заботили, и чем дальше, тем больше становилось ссор, тем глубже становилась неприязнь между всеми. Её опыт стал мне предостережением, лучше уж совсем ни во что не вмешиваться. Вспыхивает ссора – я наблюдаю и выслушиваю обе стороны.

Чэн Фэнтай заметил:

– Эдак ты перегибаешь палку в обратную сторону. – Шан Сижуй всегда отличался горячностью и крайностью в своих поступках. – Ты не боишься, что однажды они поссорятся так сильно, что труппа развалится?

Шан Сижуй слегка вскинул голову:

– Пока я здесь, этому не бывать!

– Ты так в этом уверен?