«Зимний путь» Шуберта: анатомия одержимости

Персонаж гравюры – своеобразный женский двойник героя «Зимнего пути»: она одинока на фоне унылого ландшафта и окружена эмблемами бренности, изоляции и смерти. Только змея отмечает её судьбу как специфически женскую, судьбу Евы, Эвридики и Клеопатры. Героиня стоит на грани саморазрушения.

На первый взгляд, картина Фридриха «Егерь в лесу», начатая летом 1813 года и вывешенная в марте следующего на выставке патриотической живописи в Дрездене, кажется романтической работой, типичной для этого художника: скиталец посреди леса, спиной к зрителю. Такая обращенная спиной фигура, Rückenfigur, была излюбленным мотивом Фридриха. Однако на переднем плане изображена сидящей на пне ворона, зловещая, выжидающая. Ясно, что человек заблудился, он французский егерь, затерявшийся в немецком лесу, и если это 1813 год, то он принадлежит к отступавшей из России армии. Смерть солдата в снегах – вот чего ожидает ворона и что она предвещает. Первый владелец картины, принц Вильгельм Мальте Путбусский описал сцену так: «Это зимний пейзаж. Всадник, потерявший лошадь, идёт навстречу смерти, и ворон прокаркивает ему погребальную песнь». Вероятно, птица растерзает труп, поэтому между персонажем и ей устанавливается мрачная связь. Находясь под угрозой столь ужасной участи, солдат сам превращается в животное, чьи следы на снегу выдают в нем преследующего добычу. Принц Вильгельм Мальте был отпрыском древнего славянско-рюгенского рода и с 1815 года успешно правил Рюгеном под высшим суверенитетом Пруссии, будучи местным государем Каспара Давида Фридриха и его покровителем. Вильгельм Мюллер, что интересно, нанес продолжительный визит в Рюген в 1825 году, опубликовав пользовавшийся влиянием на современников поэтический цикл «Раковины с острова Рюген» (Muscheln von der Insel Rügen) в 1827 году. Однако непохоже, что он видел картину, хотя этого и нельзя узнать наверняка. Но тематическая перекличка между картиной и «Зимнем путём» Мюллера, конечно, весьма соблазнительна.

Каспар Давид Фридрих, «Егерь в лесу». Рисунок, 1814

Что можно сказать о воронах? Они принадлежат к семейству вороновых, к отряду воробьинообразных, Passeriformes, – певчим птицам, или, точнее, воробьиным. Большой подкласс вороновых, около трети, составляют так называемые настоящие вороны – грачи, вóроны, галки и вороны. Даже из формального наименования видно, что различия не так велики, особенно между воронами и вóронами. Последние принадлежат к семейству ворон, первые, наоборот, к виду Corvus, что буквально на латыни означает «вóрон». Большего или меньшего размера, более или менее склонные к стайной жизни, несходные по тону полёта и крику, «черноперые птицы вида Corvus населяют почти все обитаемые части суши», – писал в 1926 году американский натуралист Фрэнк Уорн. «Различаясь до некоторой степени размером и повадками в разных областях, климатах и в естественных средах разного рода, эти птицы, как правило, сохраняют один и тот же цвет, чёрный с лоском, и, зовись они воронами, вóронами, галками или грачами, их всюду отличают от других инстинктивная хитрость, осмотрительность, ум и находчивость». И современные исследователи признают за воронами замечательный ум: по соотношению объёма головного мозга и общего объёма тела они ближе к приматами, чем к другим птицам. Уже во времена Плиния Старшего отмечались вороньи хитрость, способность подражать человеческой речи и изобретательность в сложных ситуациях. История из Плиния о вороне, бросавшей камни в кувшин, чтобы уровень воды поднялся и можно было пить, встречается также у Эзопа. Вороны жили вблизи человеческих поселений с незапамятных времен, их упоминание в мифах отражает этот факт. Они появляются в Библии, где Ной выпускает ворона как вестника из ковчега, вóроны приносят пищу Илии в пустыне, и в норвежском фольклоре. Коренные жители Северной Америки называли племена по тотему ворона. Александр Великий неразумно пренебрег предостережениями прорицателей, когда наткнулся на стаю умиравших ворон у ворот Вавилона. Кажется, во всех культурах мы найдём багаж рассказов о воронах и их мудрости. Своей древностью впечатляют наскальные изображения мертвого охотника и, по всей вероятности, вороньей головы в пещере Ласко.

Два мифа о воронах наиболее прямо соотносятся с «Зимним путём». Две такие птицы были у Одина, Хугин и Мунин, они сидели на его плечах или летали по свету, чтобы принести вести отцу богов. Их имена означают «мысль» и «память». Еще ближе стоит Овидий с рассказом о вороне, которая рассказала Аполлону, богу-музыканту, о том, что его возлюбленная, Коронида, неверна ему. Аполлон убил её, но затем, полный раскаяния, «возненавидел… птицу – вестницу зла» и «ворону он воспретил… меж белых птиц оставаться»[34]. Ворон-падальщик, с лёгкой руки Овидия, назван теперь Corvus corone.