Зинаида Гиппиус. Муза Д. С. Мережковского

Они решили перейти Финский залив пешком, что конечно же было непросто для двух уже не очень молодых людей, да к тому же еще и ослабленных голодом. Этот вариант по здравом размышлении пришлось отбросить.

Тут, к счастью, подвернулась возможность – сами большевики предложили Мережковскому прочесть для красноармейцев несколько лекций о декабристах. Под предлогом чтения этих лекций для красноармейцев он отпрашивается на юг – там надеется нелегально перейти польскую границу. С помощью Горького разрешение на поездку дают не только Дмитрию Сергеевичу, но и всему «троебратству». Дмитрий Сергеевич и Зинаида Николаевна с Философовым пустились в путь. На папке с рукописями о Египте было написано крупными буквами «Материалы для лекций». С ними ехал еще один человек, сын знакомых, студент В. Злобин, который в будущем станет их секретарем. Поезд направлялся в Гомель, но не доехал до места назначения – пришлось выходить в Жлобине. Ночевали в корчме, вели переговоры с контрабандистами, переправлявшими людей через границу. И вот, к счастью, удалось. Две ночи, два дня в санях, по снежной пустыне, с проводником-нелегалом, пока впереди не увидели польских солдат.

Польша в ту пору находилась в состоянии войны с большевистской Россией. Глава республики Юзеф Пилсудский надеялся создать государство-федерацию на основе Польши, Украины, Белоруссии и прибалтийских стран.

Польша

После жизни в Петербурге при большевиках Польша показалась беглецам оазисом свободы и благополучия. Первым перевалочным пунктом стал маленький городок Бобруйск. Здесь они пробыли дней десять. На витрины магазинов смотрели с изумлением и восторгом, уже успев привыкнуть в революционной нищете. И это они-то, проводившие месяцы и годы в Париже!

Впрочем, Зинаида Николаевна подчеркивала, что привлекали ее в заграничной жизни не белые булки и шоколад, а возможность борьбы.

Далее путь наших путешественников лежал в Минск (тогда еще польский город). Там поселились в гостинице. Денег почти не было. Нужно было искать друзей и единомышленников.

Лихорадочная жажда деятельности не покидала Мережковских, хотя они еще не успели прийти в себя от петроградского голода и мрака. И конечно же на горизонте появился их старинный приятель, эсер, террорист Борис Савинков. Революционные годы он провел бурно. С красными не поладил, принял сторону белых, создал антибольшевистский «Союз защиты Родины и свободы», участвовал в отрядах Каппеля, вел переговоры со странами Антанты о помощи белым.

В Польшу Савинков приехал по приглашению главы государства Юзефа Пилсудского. Он создал Эвакуационный комитет, который позже получил название «Русский политический комитет». Его задачей было организовать вооруженное противодействие большевикам. И он сразу нашел область, где его друзья могли бы применить свои силы.

«Через бобруйскую улицу мы боялись переходить, точно это была Avenue de l’Opra: лошади ездят! Дм. Философов (Дима) едва решился отправиться к открытому им парикмахеру и расстаться со своей окладистой бородой, совершенно его менявшей. В офицерском клубе, куда нас пригласили на большой обед, мы с недоверием и почти с ужасом глядели на белый хлеб и на яблоки, точно это были плоды нового, иного мира. Вообще Бобруйск после Петербурга казался нам верхом благоустройства и культурной жизни».

З. Гиппиус. Дмитрий Мережковский

Дмитрий Философов немедленно стал помощником Савинкова, чуть ли не министром иностранных дел при нем, занимался организацией русских военных отрядов, которые должны были выступить против большевиков. Гиппиус писала антисоветские агитационные стихи. У нее был даже целый отдел пропаганды, и сама она ежедневно публиковала статьи в недавно основанной газете «Свобода».

С каждым днем Савинков становился все более деспотичным. Как-то раз его угораздило в присутствии Мережковских сказать: «Мне не нужны помощники, мне нужны исполнители». Гиппиус выразилась еще более резко: «Ему нужны собаки». Разумеется, Зинаида Николаевна не могла стерпеть этого. А вот Философов стерпел. Ради успеха общего дела он готов был стать «подручным» Савинкова, забыв о гордости. Пропасть между ним и Мережковскими росла, он становился ближе к Савинкову, чем к ним. Он был «отрезанный ломоть», Дмитрий Сергеевич и Зинаида Николаевна были из-за этой «измены» глубоко обижены и на него, и на Савинкова.